— Дим, привет. Это Клим, мне Лера твой номер дала. Ты сейчас можешь разговаривать?
Димка сам не знал, как тогда не выронил смартфон. Клим говорил без злости, хотел встретиться, просил не «выкать», и конечно, Димка на всё согласился. Более того, он сразу же начал собираться — вдруг Клим приедет раньше и не захочет ждать? Димка ни за что в жизни не простил бы себе упущенный шанс вновь увидеть любимого человека.
— Димон, ты что, на свиданку? — проницательно поинтересовался Ромка. — Это Ника звонила?
На свидание. Щёки и уши Димки как огнём обожгло, и он часто закивал: — Ага, хочет поговорить о чём-то. Ладно, я побежал, на меня картошку не оставляй.
— Как скажешь, — весело подмигнул ему Ромка, и Димка пулей выскочил за дверь.
Он приказал себе быть готовым к худшему, однако худшего не случилось. Клим действительно не сердился, лишь недоумевал, и совсем не разозлился, когда Димка сболтнул, как много успел про него узнать. Ещё он заботливо спрашивал «Согреваешься?», а потом зачем-то пытался убедить Димку, будто тот ошибается в его характере. И ещё они катались на мотоцикле — сплошной вечер подарков, поэтому стоит ли удивляться, что в конце его Димка нашёл в себе храбрости сказать самое главное?
«Я тебя люблю. Пускай мы больше никогда не встретимся — я это сказал, и ты, может быть, даже будешь это помнить. Спасибо тебе. Теперь я точно знаю, что моё чувство — правильное».
Глава 5
Глава пятая, в которой игры с чувствами других людей плохо заканчиваются
В пятницу, за вечерним чаем племяшка сказала: — Клим, я завтра с Севкой в кино иду. На «Рагнарёк».
Я наморщил лоб: — Кто-то экранизировал «Старшую Эдду»?
— Не, это по марвеловским комиксам. Короче, я думаю, что после фильма он начнёт ко мне клеиться, и тогда-то я его отошью. Навсегда.
А я так надеялся, что она всё же сменит гнев на милость. Или, хотя бы, не станет делать свой отказ настолько жестоким.
— Лер, это, конечно, страсть как коварно, но мой тебе совет — не надо. Хочешь отшить — отшивай, в кино-то зачем идти? К тому же за чужой, я полагаю, счёт.
— Не обеднеет, — отмахнулась бессердечная племяшка. — Он на один поход в клубешник больше тратит и ничего, по три раза в неделю там тусит.
Ну вот почему нельзя вложить свои мозги в чужую голову?
— Во сколько сеанс?
— В шесть двадцать, — Лерка недоумённо моргнула на перемену темы.
— Идёт стандартно, два часа?
— Вроде да, а что?
— А то, — я отхлебнул из своей чашки. — Приеду тебя встречать.
— Да ну, Клим, зачем?.. — племяшка осеклась под моим взглядом.
— Я не собираюсь к вам подходить, — жёстко сообщил я, — просто буду тебя ждать в стороне. И ещё момент: когда будешь объясняться с Севой, делай это на людях.
— Блин, да зачем?!
— Затем, что так безопаснее.
Лерка состроила недовольную мину: — Прям «Следствие вели…» какое-то.
— Может, и так, — я отвернулся к окну. Пожалуй, есть смысл ей рассказать. — Только я не на пустом месте хочу перестраховаться. Когда-то в нашем дворе жила одна femme fatale двадцати весёлых лет. Крутила романы с мажорами и в итоге охомутала сына тогдашнего мэра. А через несколько месяцев почему-то решила с ним распрощаться, даже обзавелась новым кавалером, но вот беда — с сыном мэра такой фортель не прошёл.
Я замолчал — это воспоминание до сих пор было не из приятных.
— И что дальше? — спросила Лерка, чувствуя, что пауза слишком затянулась.
— Её нашли за гаражами. Я нашёл, — И потом несколько месяцев не мог нормально спать. — Вызвали ментов, те завели уголовное дело, превратившееся, естественно, в «висяк». Мэра через год или два сняли и, по-моему, посадили за взятки в особо крупных размерах. Что стало с его отпрыском я не знаю. Однако в любом случае это не вернуло к жизни ни девушку, ни её мать, которая повесилась через девять дней после похорон.
Племяшка поёжилась и неуверенно возразила: — Но, Клим, это же давно было, и Севка не сын мэра…
— Верно. Только, как гласит восточная мудрость, «на Аллаха надейся, а ишака привязывай».
Лерка крепко обхватила ладонями свою чашку.
— Ну, хорошо, давай, ты меня встретишь. Я, наверное, даже смогу тебе сообщения в «вотсап» кидать, как всё проходит.
— Так даже лучше, — кивнул я. — Однако совсем отлично будет, если ты вообще отменишь это фальшивое свидание.
— Нет уж, — вот тут племяшка упёрлась рогом. — Я хочу ему отомстить — и отомщу.
Что ж, согласия я и не ожидал. Спасибо, хоть о встрече и сообщениях договорились.
Итак, следующим вечером я подъехал к ампирному зданию самого понтового кинотеатра в нашем городе и припарковал «голду» таким образом, чтобы, с одной стороны, хорошо видеть вход, а с другой — чтобы байк не бросался в глаза. Проверил смартфон — последнее сообщение от Лерки пришло минуту назад и гласило «Закончилось, пишу из туалета». Отлично, значит, время рассчитано правильно. Я убрал смарт и сосредоточил внимание на дверях кинотеатра.
Нужная мне пара вышла в числе последних — не иначе как племяшка специально тянула время. Они немного отошли от портика и остановились, о чём-то разговаривая. Сева попытался обнять Лерку за плечи, однако она резко сбросила его руку. С сердитым и напористым видом сказала ещё несколько фраз, от которых её спутник окончательно смешался, и, невежливо повернувшись к нему спиной, горделиво зашагала прочь. Такой демарш вынудил Севку отмереть и броситься вслед за ней.
— Лера!
Он схватил племяшку за предплечье, та попыталась вырваться, но безуспешно. Тогда я с силой нажал на клаксон, и площадь перед кинотеатром огласил злой басовитый гудок. Сева от неожиданности ослабил хватку, из которой не растерявшаяся Лерка тут же высвободилась и почти бегом бросилась ко мне. Одним движением взлетела на урчащий холостым ходом мотоцикл, молча надела протянутый шлем, и «голда» сорвалась с места в карьер.
Дома я первым делом спросил племяшку: — Ну, каков результат?
— Он мне не поверил, — сердито выплюнула Лерка. — Типа, я это всё придумываю, потому что Соньку ему никак простить не могу — за которую он, между прочим, даже не извинился! Ещё и руки распускать вздумал, придурок.
Лично мне последнее не нравилось больше всего.
— Что будешь делать?
— Забаню его во всех мессенджерах и соцсетях.
Как будто жизнь исчерпывается виртуалом.
— А в реальности?
— Тоже буду игнорить. Он ведь не совсем тупой — рано или поздно должен понять, что рельсы закончились и поезд дальше не идёт.