— Палево, Лер, — сообщил я племяшке.
— Почему? — удивилась она. — По-моему, классная — мы тут так друг на друга смотрим, будто взаправдашняя пара. Я думала её в ВК на стенку повесить, ну, в доказательство отношений.
— Дело твоё, — пожал я плечами, — Только учти: тут только слепой не заметит, что мы родственники. Разрез глаз, форма носа…
— Зато цвет волос разный! — не согласилась Лерка. — У меня рыжий, а у тебя тёмно-русый. И глаза — у меня серые с прозеленью, а у тебя просто серые. И ещё у тебя родинка возле рта, вот.
Вот оно, самое неопровержимое доказательство отсутствия кровного родства. Индийское кино подтверждает.
— Лер, ты извини, конечно, но на фотографии не видно ни родинки, ни глобального отличия между «серыми с прозеленью» и «просто серыми».
В жизни, в общем-то, тоже, но этого я прибавлять благоразумно не стал. Даже мне было известно, что племяшке нравится Эмма Стоун и что она гордится своим — на мой взгляд, не особенно большим — сходством с актрисой.
— Всё равно, фотка суперская, — упёрлась Лерка. — И на стену я её вывешу.
— Только без комментариев типа «мой бойфренд», — жёстко выставил я встречное условие. — Мне только проблем за вертикальный инцест не хватало.
Племяшка надулась, однако всё же буркнула: — Ладно.
Она вернула на экран предыдущее изображение со всеми её недругами, злорадно пробормотала «Вот вам, получите!», а я снова посмотрел на ошарашенного Колесникова. Интересно всё-таки, что с ним такого могло в этот момент приключиться? Не новый же закон физики он открыл, верно?
Димка
Сколько Димка себя помнил, с ним всегда случалась какая-то хрень. Воспитатели в детском саду забывали его на улице, а потом ругались, что он специально спрятался. Там, где остальные похитители соседских яблок легко перелазили через забор, он цеплялся штанами за доску и в итоге единственный получал от соседа ремня. На школьной линейке он терял свой класс; приносил не те учебники, потому что не слышал об изменениях в расписании; по незнанию ссорился с самыми крутыми из одноклассников; на физкультуре немыслимым финтом отправлял мяч прямо в окно директорского кабинета. Он неплохо учился, но учителя отчего-то считали его туповатым. Нормально со всеми общался, но друзей у него не было. Полагал себя вполне симпатичным, сочетая во внешности светлые волосы и карие глаза, но девчонки относились к нему абсолютно равнодушно. Впрочем, положив руку на сердце, последнее было взаимным, пускай он и старался думать об этом как можно меньше.
Димка вообще искренне надеялся, что после поступления в университет и переезда в другой город «хрень» в его жизни сойдёт на нет, и поначалу так всё и выглядело. Ему без проблем дали комнату в общежитии, соседом по которой оказался такой же первокурсник Ромка — парень общительный и дружелюбный. Учёба тоже шла гладко, и если бы он сегодня на пять минут задержался в аудитории с вопросом к преподу…
Перед Димкиным внутренним взором снова замелькали кадры поставленного на «repeat» фильма: громкий сигнал клаксона, тёмно-красный мотоцикл лихо разворачивается перед университетским крыльцом, ослепительно улыбается снявший шлем байкер. У Димки до сих пор перехватывало дыхание, когда он вспоминал это лицо — самое красивое лицо на всём белом свете. А тогда он вообще стоял столбом, оглушённый, не способный ни на что другое, кроме как смотреть не мигая и почти не дыша. Смотреть на то, как Лерка Сотникова у всех на виду целует байкера, как они перебрасываются парой фраз, как Лерка грациозно запрыгивает на пассажирское сидение, надевает — естественно, подходящий ей по размеру шлем, — как мотоцикл срывается с места и, заложив крутой вираж, исчезает из виду. Тут Димка отмер, осознал случившееся и в ужасе — вдруг кто-то из стоявших рядом одногруппников всё видел и догадается — рванул прочь, пыля подошвами кроссовок.
И вот теперь он сидел на кровати в общаговской комнате — к счастью, оказавшейся пустой, — и тупо пялился на стену напротив, пытаясь переварить случившееся. А с пришпиленных к стене постеров на него сурово смотрели Аска Сорью Лэнгли в костюме пилота «Евы-02» и Харухи Судзумия в школьной форме и с неизменными жёлтыми ленточками. «Как же так, Дима-кун? — безмолвно спрашивали они. — Мы-то думали, что ты нормальный, а ты? Как ты вообще мог влюбиться в парня, которого, к тому же, увидел первый раз в жизни?» Не в силах вынести их воображаемое неодобрение, Димка опустил глаза.
— Я не виноват, оно как-то само… Оно пройдёт, я уверен, я ведь больше никогда его не увижу, а если увижу, то точно не заговорю, а если заговорю… — он понял, что рассуждение зашло не в ту степь и быстро поправился: — И вообще, он с Леркой встречается, у меня шансов — ноль, поэтому я его точно разлюблю. Вот увидите. И в следующий раз влюблюсь в девушку, я же не пидор какой-то, я нормальный… Ну, почти.