Димка шумно вздохнул и потёр переносицу. Всё, хватит надеяться на «авось». С завтрашнего дня он начнёт усиленно обращать внимание на девчонок и найдёт себе новую первую любовь. Обязательно.
Глава 2
Глава вторая, в которой я иду на Бал первокурсников
— Клим, а ты в пятницу вечером свободен?
Племяшка наконец-то решила, что цифры на весах её устраивают и вместо обезжиренного творога попросила на завтрак омлет с ветчиной и сыром.
— Вроде бы да, а что? — я честно разделил омлетный блин пополам и поставил перед Леркой тарелку с её порцией.
— Ну, у нас на факультете Бал первокурсников хотят провести, — племяшка отломила вилкой кусочек и принялась на него сосредоточенно дуть. Я заподозрил неладное, однако начал с очевидных вещей.
— Тебя встретить надо?
— Нет, — Лерка отложила вилку и решительно посмотрела мне в лицо. — Клим, сходи туда со мной, пожалуйста.
— В качестве кого? — Впрочем, догадаться было несложно.
— В качестве моего парня, — и прежде, чем я успел отказать, племяшка молитвенно сложила ладони перед грудью: — Клим, ну пожалуйста-пожалуйста! А я за это целый месяц всю посуду буду мыть!
Эк её припекло.
— Что, Сонька опять тебе палки в колёса вставляет?
— Нервы она мне портит, — мрачно поправила Лерка. — На Севку вешается, будто у них любовь-морковь по гроб жизни.
— А это не так?
— Нет, конечно! Я же вижу, она его достала уже, он просто послать её не может.
Как по мне, так если человек действительно хочет кого-то послать, то он берёт и посылает.
— Лер, оставь их в покое. Пусть сами разбираются, у тебя что, других дел мало?
— Мало, — отрезала племяшка. — Я хочу, чтобы он бросил эту стерву и вернулся ко мне. А для этого мне нужен ты — чтобы заставить Севку ревновать.
— И что ты сделаешь, если твой план сработает?
— Тоже его брошу, — с подростковой жестокостью ответила Лерка. — Пусть знает, как предавать.
Не вуз, а «Дом-2» какой-то.
— Лер, нет. Извини, но я не хочу в этом участвовать.
— Почему? Ты ведь уже начал мне помогать!
— Во-первых, потому что ты заигрываешься. Во-вторых, одно дело, когда твои однокурсники видели меня мельком, и совсем другое — мозолить им глаза несколько часов. И в-третьих, меня в корпус элементарно не пустит охрана.
— Насчёт охраны не волнуйся — скажем, что ты студак забыл и всё. Им там плевать, честно. И никто ничего не заподозрит — ты же сам рассказывал, как тебе тётка на кассе сигареты отказывалась продавать. Клим, ну я очень прошу! Я девчонкам уже типа по секрету сказала, что с тобой приду.
— Значит, скажешь ещё раз, что придёшь одна, — отрезал я. Тоже мне, взяла моду за других решать! Екатерина Медичи Мценского уезда.
— Клим!
— Всё, Лера, разговор окончен.
Племяшка обиженно надулась и до самого ухода на занятия больше не сказала ни слова. Впрочем, я не обманывался — она никогда не отступала после первой неудачи.
Сеструха позвонила в обед и с места в карьер завела разговор о Леркином Бале первокурсников.
— Ну как ты не понимаешь — девочке это важно!
— Насолить сопернице и унизить бывшего бойфренда?
— Не она начала первой.
— И что? Для конфликта всегда нужны две стороны.
— Клим, ты единственный мужчина в нашей семье и единственный взрослый рядом с ней. Лере нужна твоя помощь.
— Вера, университет для того, чтобы учиться, а не разыгрывать многоходовки в духе ситкомов.
— Одно другому не мешает. Клим, ну пожалуйста. В конце концов тебе самому должно быть интересно почувствовать себя настоящим студентом.
Мне не было интересно — я полагал, что студент университета мало чем отличается от студента техникума. Однако я был слишком многим обязан сестре, чтобы взять и прямо ей отказать.
— У меня в пятницу работа может вылезти.
— А если не вылезет, то сходишь с Лерой?
Чёрный с белым не берите, «да» и «нет» не говорите. Вы поедете на бал?
— Я подумаю.
Это было во вторник, среду и четверг племяшка демонстративно обижалась и разговаривала со мной только в случае крайней необходимости. Я уже начал загадывать, чтобы у кого-нибудь из клиентов случился армагеддец, и можно было с чистой совестью посвятить весь пятничный вечер работе, но увы. К трём часам я оказался полностью свободен и от этого пребывал в нехарактерно подавленном состоянии. На улице же, словно в пику моему настроению, стояла дивная — пушкинская — золотая осень, сухая и тёплая. Ходить с угрюмой мордой в такую красоту было настоящим кощунством, но по-другому я не мог. Мне не хотелось огорчать Лерку и сеструху, однако идти у них на поводу тоже было неправильно. Так что пока лифт поднимал меня на наш седьмой этаж, я малодушно надеялся, что племяшка после пар не стала возвращаться домой, а осталась в универе до начала бала. Пустые мечты — первым, что я услышал, открыв дверь, стали фортепианные аккорды и полный трагизма мужской вокал. «Tallulah»* «Сонаты Арктики» — верный признак того, что на душе у Лерки скребут кошки саблезубой породы.