— Лер, я дома! — крикнул я на последнем «This could be». Вместо ответа снова заиграла песня — м-да, дело серьёзное.
Я переоделся и разогрел ужин, а «Tallulah» всё не умолкала.
— Лер! — я вежливо стукнул в дверь племяшкиной комнаты. — Можно войти?
Музыка замолчала почти сразу.
— Заходи.
До сих пор не переодевшись в домашнее, Лерка с ногами сидела в крутящемся офисном кресле.
— Будешь ужинать?
Она отрицательно качнула головой: — Пока не хочу.
Собственно, на этом разговор можно было и закруглить, однако я зачем-то продолжил спрашивать.
— А почему не переодеваешься?
Племяшка пожала плечами. Просто так, мол.
— У вас Бал первокурсников во сколько?
— В шесть.
— Пойдёшь?
— Нет.
— Почему?
— Не хочу как дура весь вечер стенку подпирать.
«Ну, доволен?» — сердито проворчала моя совесть. Я тихо вздохнул — конечно же, нет.
— А со мной пойдёшь?
Понурая Лерка встрепенулась: — С тобой пойду. Только вдруг тебя и вправду не пустят без студенческого?
— Если не пустят, то развернёмся и пойдём в кино, — Честно говоря, для меня это был бы идеальный вариант. — Договорились?
— Ага, — племяшка соскочила с кресла. — Иди брейся, а я пока платье поглажу.
— Погоди, а ужинать?
— Времени нет, — отмахнулась Лерка и ускакала в сеструхину комнату к платяному шкафу.
— Всё у нас есть, — проворчал я, глядя на зеленоватые цифры стоявшего на столе электронного будильника, но тем не менее тоже пошёл собираться и заказывать такси. Как ни крути, платье и байк — вещи плохо сочетаемые.
Для бала Лерка без ложного стеснения позаимствовала сеструхино «дипломное» платье до колен тёмно-зелёного цвета и сеструхины же туфли на высоком каблуке. Я не стал интересоваться, насколько санкционирована такая вольность, однако подумал, что домой мне придётся тащить племяшку на закорках, поскольку при любом развитии событий ноги она себе сотрёт до крови. Сам я оделся в стиле незабвенного Стива Джобса: чёрная водолазка, синие джинсы и кроссовки.
— А у тебя чего-нибудь поторжественнее нет? — начала было Лерка, однако встретившись со мной взглядом благоразумно замолчала. Дарёному бойфренду за прикид не предъявляют.
— Давай быстрее, такси скоро приедет.
Племяшка, запихивавшая в микроскопическую сумочку телефон, помаду, зеркальце и ещё тридцать три обязательных женских надобности, захлопала густо накрашенными ресницами: — Какое такси?
— Обычное. Ты же не собиралась до универа на маршрутке ехать?
Лерка потупилась — видимо, всё-таки собиралась.
— Я готова, — вместо ответа сказала она. — Клим, спасибо. Ты настоящий…
— А ты моешь посуду до Нового года, — перебил я. — И мусор выносишь.
— Ладно, — покладисто кивнула Лерка. Эх, знал бы, что она так легко на всё согласится, добавил бы ещё пылесосинг через день. Чтоб в следующий раз неповадно было меня по балам таскать.
Я всерьёз рассчитывал, что на проходной корпуса нас — меня — благополучно завернут, однако усатый охранник равнодушно скользнул по нам глазами, открыл турникет и снова уткнулся в газету со сканвордами. Дежурившая в гардеробе тётка и то внимательнее на нас посмотрела.
— Куда идти хоть? — вполголоса поинтересовался я у прихорашивающейся перед зеркалом племяшки.
— В актовый зал, это на втором этаже, — Лерка убрала помаду обратно в сумочку и собственническим жестом подхватила меня под руку. — Идём.
Уже на лестничном пролёте нас догнало звонкое: — Лер! Ты всё-таки пришла! — на которое мы с племяшкой синхронно развернулись.
— Только потому, что кое-кто всё-таки согласился пойти со мной, — объяснила Лерка подошедшей к нам темноволосой девушке. — Ась, это Клим, Клим, это Ася, я тебе про неё рассказывала.