господствовали симфонии сверчков. Едва выйдя на порог дома, Джонни ощутил
ночной вкус родного города. Его любовь к архитектурным изыскам не пропадала
никогда. Он любовался стоящими вдоль широкой улицы домами, построенными в
стиле Колониального Возрождения. Но, судя по редкому свету в окнах, по-
настоящему возродятся они часа эдак через четыре. Был прекрасный вечер, но
Джонни чувствовал, что пора отдыхать:
– Блэнк, дай мне ещё бокал мартини, и мы поедем с Лизой домой! Я хотя бы там
напьюсь! – язык уже немного заплетался от усталости и всех этих веселых
празднований.
– Куда тебе домой? Ты же пьяный в стельку! – далеко не трезвым голосом
отшутился Блэнк, выходя на улицу.
Усмехнувшись, Джонни перевел взгляд на свой скучающий у обочины автомобиль,
еще раз убедился в плавности линий спортивного авто, и тут же сгенерировал
реплику:
– Ничего, в моём Мустанге есть автопилот!
– Ну ладно! Вали! – уходя в дом, обиженно бросил Блэнк.
– Я люблю тебя, дружище!.. – крикнул Джонни своему лучшему другу из
колледжа. Еще секунда и дверь в дом захлопнулась.
– И я тебя тоже... – глухо раздалось из глубины дома.
Неуклюже сев в машину, Джонни позвал свою девушку:
– Лиза, быстрее! – он стал смотреть на своё лицо в зеркале: усталое, но
привлекательное.
Лиза заканчивала прощаться с сестрой лучшего друга Джонни. Пошатываясь, она
подошла к машине. Джонни понимал, что мыслями он давно был в тёплой постели
с любимой девушкой.
– Ну что, домой? Дальше отмечать моё повышение? – с лёгким энтузиазмом
выпалил он.
– Да!.. – усаживаясь рядом с Джонни, она подарила ему нежный поцелуй,
добавив: – Я люблю тебя...
Джонни завёл своего железного зверя. Рёв мотора будоражил его сознание и
толкал на безумные поступки. Повернув со свистом новеньких шин, он начал
разгоняться по пустынной дороге. Вдавив педаль в пол, он наблюдал в зеркале
заднего вида, как пропадают вдали огни единственного бодрствующего дома:
– Видишь, с какой скоростью бьётся моё сердце, когда я с тобой, – не отрывая
взгляда от любимой, прошептал он, указывая на спидометр. – 100 км/ч… 120….
130... – почти не сбавляя бешеной скорости, Джонни выехал на мост Куинсборо на
пятьдесят девятой. Он периодически смотрел на приборы с растущими цифрами, а
стоящие вдоль моста фонари мелькали все быстрее и быстрее.
– Ты, правда, меня так сильно любишь? – и опять этот взгляд, который без слов
говорит о чувствах. Взгляд, в котором видно учащенное дыхание, нежность и
страсть. Взгляд, к которому Джонни так привязался еще в колледже.
– Да, люблю!.. – он взглянул на неё, чувствуя, как дыхание соглашается с его
ответом.
Лиза положила свою руку на его плечо, и вновь стала влюблять своим взглядом.
Утопая в ее голубых глазах, он ощущал невероятное тепло внутри.
Внезапно яркий свет осветил весь салон. Джонни увидел испуганное лицо Лизы и
услышал громкий автомобильный сигнал.
Турция. Анталия. 09:59
Грант открыл слипшиеся глаза. По всему номеру разбросаны вещи, которые
довольно гармонично сочетались с общим бардаком в комнате. Голова сильно
болела. Мысли, разбросанные так же беспорядочно, как и одежда, не давали
Гранту полной картины происходящего. Возле зеркала, в фиолетово-чёрном
нижнем белье, стояла длинноногая девушка очень приятной внешности.
Грант встал. Шатаясь, начал пробираться в ванную, предварительно буркнув
гостье: «Я приму душ и приду». Он нашел ванную комнату и сразу, войдя в
душевую кабинку, ощутил тёплое дно. «Наверное, она тоже принимала душ» –
мелькнуло его первое логическое суждение.
«Так, а кто она?.. Надо вспомнить...» – включив тёплую воду, он начал собирать
картину из разбитой мозаики воспоминаний. «Бар «Ап Пул»… коктейли…
симпатичная соседка… отель «Грин»… номер… секс… Так, стоп! До этого что-то
было!..»
Грант сделал воду прохладней, чтобы разбудить отдел мозга, отвечающий за его
бедную память. Направив струю душа прямо себе в лицо, он почувствовал, как все
постепенно прояснялось: «Она сказала, что она проститутка, – на этих мыслях он
затаил дыхание, – да, точно, и я согласился. Помню, уж слишком она мне
понравилась. Или что-то большее».
В голове стали всплывать страстные подробности: бурная ночь, борьба и нежные
горячие поцелуи, длившиеся до рассвета.
«Я влюбился, влюбился по уши...»
Наконец, поставив себе страшный диагноз, Грант включил совсем холодную воду.