Одним словом, непринужденная, ни к чему не обязывающая любовь. «А может быть, это все от одиночества? В конце концов, еще непонятно, как я поступлю с Костиком, если встречу кого-нибудь, кого полюблю! — думала она. — Наверное, пошлю ко всем чертям!» Но пока суд да дело Бунин бодро походил по гостиной, словно разминался перед забегом, снял свой дорогой пиджак, бережно повесил его на спинку стула, кинул взгляд на работающий монитор компьютера и, поморщившись, покачал головой:
— О ком на сей раз?
— Ивар Скрипка. — Она села на диван, согнулась, обхватив колени руками.
— Фу, какая гадость! — Его физиономия изобразила болезненную брезгливость, в которой он выразил как свое отношение к отдельному представителю отечественной эстрады — безголосому певцу Ивару Скрипке, так и ко всей отечественной эстраде целиком. Алена заранее была с ним согласна, что Мадонна круче Пугачевой, а «Иванушки Интернэшнл» рядом не стояли с «U2», поэтому просто улыбнулась. — Ты же еще год назад хотела завязать. Хотела писать о чем-нибудь стоящем…
— Это моя работа.
— Это моя работа, — пискливо передразнил он. — Можно ведь работать и развиваться одновременно.
— Опять, — обреченно вздохнула она, предчувствуя, что сейчас ее начнут песочить. — Ты не оригинален, каждый раз мне говоришь одно и то же.
— А толку-то! — горячо воскликнул он. — Для себя, что ли, я это говорю! Когда же ты поймешь, что с твоими способностями пора уже перерасти эту хренотень. Для начинающей журналистки интервью со звездой — редкая удача, для журналистки с двухлетним стажем сидеть на этом сиднем — просто регресс! Нужно же профессионально расти! — Он обвел руками широкий круг, показывая возможные перспективы ее профессионального роста.
— А главному редактору мне что сказать? Прости, Борисыч, но, кажется, я уже переросла свой «звездный отдел», дай-ка мне настоящую работу? Да он мне тут же на дверь укажет и будет прав!
— Не делай из меня идиота, можно писать параллельно. А все твои отговорки — просто лень и нежелание хоть чуть-чуть пошевелить мозгами.
— Важно не о чем писать, а как писать! Впрочем, ладно, — махнула она рукой, понимая, что он прав. Удивительно, но Бунин знал ее лучше ее самой. — Будем и дальше обсуждать мое профессиональное падение?
— Думаю, не стоит. — Он подошел к ней и, наклонившись, коснулся губами родинки на шее. — Я все сказал.
— Бунин, как ты мне надоел, — прошептала она.
Глава 5
— Так вот. — Бунин затянулся и выпустил колечки серого дыма. Это был его коронный трюк: когда колечек набиралось достаточно, чтобы подтвердить его виртуозность, он складывал губы трубочкой и выпускал оставшийся дым тонкой и сильной струйкой, аккурат пронзая парящие в воздухе кольца. — Продолжая прерванный разговор, я все-таки настаиваю, чтобы ты начала свой профессиональный рост.
— Ты прямо как отец родной! — буркнула Алена и, взяв у него сигарету, тоже затянулась. Ей было хорошо и удивительно легко на душе. Как всегда, пока Бунин еще лежал рядом. Потом он уйдет, и она снова почувствует себя обманутой пастушкой, которую бросили в стогу сена после бурной оргии. Но это все потом, а пока ей очень даже неплохо. Эти последние полчаса их свиданий она любила больше всего — время, когда можно поговорить по душам. А разговаривать с Костей было не менее приятно, чем заниматься любовью.
Но только не сегодня, потому что сегодня он был настроен на бесконечное брюзжание:
— Тебе нужно растить имя…
— Бунин, Бунин… Мне бы такую фамилию. С такой фамилией я бы горы свернула.
— И не надейся, — усмехнулся он.
— Зануда. Успокойся, я тебе в жены не набиваюсь.
— Хотелось бы верить, — проворчал он и рывком вскочил с кровати, но неожиданно замер, так и не успев до конца выпрямиться: — Хотя… ты ведь очень выгодная невеста: одна только трехкомнатная квартира чего стоит.
— Меркантильная скотина, — беззлобно ругнулась Алена.
— А вот и нет. — Он натянул черную водолазку и, взяв в руку джинсы, легкомысленно помахал ими в воздухе. — И работа у тебя престижная — со звездами общаешься.
— Надоело бегать по чужим гримеркам. — Она потянулась под простыней.
— Заведи свою.
— Иди ты к черту! — Алена накрылась с головой, чтобы не видеть, как он выходит из спальни. — Кстати, а почему ты никогда не остаешься на ночь? Поздно же, ушел бы утром…
— Я привык спать в своей постели.