Положив трубку, Алена еще долго размышляла: как это Ларисе удалось столь быстро напроситься в гости?
— А почему ты передо мной дуру из себя корчила?! — проворчала Лариса, после того как Алена поведала о всех своих приключениях, умолчав, разумеется, о том, что связано со следователем Терещенко.
— Я не думала, что это так выглядит, — искренне призналась она и добавила: — Вообще-то я пыталась держаться естественно. Неужели в таком состоянии я действительно похожа на дуру?
— Несомненно. И кого ты подозреваешь?
— Генку Харитонова подозреваю, по крайней мере, в убийстве собственной жены, — не краснея, соврала Алена.
— Ну конечно! — фыркнула Лариса. — Он убил Ольгу, а потом кто-то убил всех остальных, подражая ему, да?!
— А что, если да?! Например, его Оксана, которая спит и видит, как бы свое счастье с Генкой устроить. Если ее любимого поймают и посадят, о каком счастье можно говорить? Вот и мотив. Она могла сама поубивать всех девушек, чтобы обеспечить ему алиби. Могла, в конце концов, нанять кого-нибудь. Денег-то теперь у них много.
— Просто не пара, а маркиз де Сад с любовницей! — снова фыркнула Лариса. — Слишком сложно. Если бы Генка хотел навсегда избавиться от Ольги, он устроил бы более простое убийство. Тысячи ведь способов существуют: она могла попасть под машину, ей на голову мог свалиться кирпич — да мало ли что еще? Но убивать жену в собственной квартире — слишком идиотский поступок даже для мужчины.
— А если он тайный психопат? Если он сначала убил, в порыве гнева, когда она не захотела мириться, а потом подстроил все?
— Да нет. — Лариса покачала головой. — Он не способен врать. Даже когда он пропадал на два дня, особенно перед женой не выкручивался, всегда говорил одно и то же. Нет у него ко вранью ни таланта, ни желания. А чтобы все так подстроить, нужна прямо-таки гениальная хитрость!
— Я вот давно хочу тебя спросить: ты ведь была с Лялькой в ту ночь?
— Ну, не всю ночь, — Лариса задумалась. — Мы выпили по чашке чаю, и я пошла домой.
— Неужели тебе не пришлось ее успокаивать?
— Нет, — Лариса неопределенно хмыкнула. — Знаешь, она ведь сама меня выпроваживала. И вообще вела себя так, словно ждала кого-то. — Она вдруг смутилась и побледнела. — Хотя не знаю… Тогда мне так показалось, но скорее всего она хотела остаться одна.
— Так ты ушла когда?
Лариса, похоже, растерялась; губы ее предательски дрогнули. «Она что-то знает, но не хочет говорить», — решила Алена.
— Кажется, в двенадцать. Но точно сказать не могу, потому что часы дома забыла, — явно соврала Лариса и усмехнулась. — Я взяла машину и поехала домой.
— И ты ей ни разу не звонила после той ночи? — Алена впилась в подругу взглядом, пытаясь угадать, почему та лжет.
— Да звонила, конечно, — пожала плечами Лариса. — Только трубку никто не снимал, я и решила, что она на время перебралась к родителям. Ну, пока все с мужем утрясется.
«Лариса вполне могла убить Ляльку. Во всяком случае, ведет себя она очень странно, — подумала Алена. — Хотя и мотивов для убийства пока не видно…»
— Слушай, — неестественно оживилась Лариса, — а ты ролик-то свой видела?
— Ролик? А разве… — Алена схватилась за голову: — Ну как же я могла забыть? Ведь точно, сегодня премьера.
— Рано радуешься, — злорадно улыбнулась Лариса.
Алена подошла к телевизору, но так его и не включила — включила музыкальный центр. «Как бы то ни было, а проверить нужно».
— А ведь Лялька перед самой смертью деньги занимала. Мне кажется, что раз уж она собиралась выгнать мужа, то вопрос о машине больше не стоял. А тут на днях мне Сашка звонит и доверительно так сообщает: мол, чего не заладится после выхода ролика, то обращаться к нему. Намекнул, что у него какие-то связи, что поможет, не бесплатно, разумеется. Вот я и думаю…
«Love me tender, love me sweet…» — бархатным голосом запел Элвис Пресли.
Алена повернулась. Бледная как полотно Лариса едва держалась на ногах, глаза ее потухли — похоже, она очень неважно себя чувствовала.
— Что с тобой?
— Н-нет… — прошептала Лариса. — Все в порядке… только выключи, пожалуй.
Алена быстро нажала на кнопку «стоп», музыка стихла.
— Тебе плохо?
Но Лариса, похоже, умудрилась взять себя в руки. Она улыбнулась, все еще бледная, но уже не умирающая. Ее щеки порозовели.
— Просто не люблю Пресли, — словно извиняясь, пояснила она. — Что-то плохо стало, голова закружилась.
— Воды, может быть?
— Нет, я пойду. — Она направилась в прихожую, поясняя по дороге: — Опаздываю на занятия в банковской школе. Как-нибудь в другой раз поговорим.