Так они начали встречаться. Что-то юношеское ожило между ними. Несколько раз им даже удалось увидеться "просто так" между поездками по своим делам. Их переписка продолжилась и стала оживленной. Дима присылал аудиозаписи стихотворений в своем исполнении. Сам он поэтом не был, но начитывал известных авторов. Мое "постыдное хобби", объяснял он Нине. Но та была очарована. Дима звучал талантливо, необычно, глубоко.
Но периоды нежности у Димы часто сменялись другими — отчуждения и плохого настроения. "Раньше я был хоть веселый, а теперь стал унылым говном", — писал он ей. "А чего бы ты хотел?" — спрашивала Нина. "Мне бы гнездоваться. Я ведь хочу тоже любви, заботы…Но я устал бороться". "Тебе нужна семья. Или любимая девушка" — реагировала Нина, надеясь услышать что-нибудь про себя. "Без меня им лучше. Всем лучше… Спокойной ночи, малыш" — подводил итог Дима и оставался в сети. Быстро просматривал новостную ленту, звонил за границу какой-то бывшей; затем утешал друга из-за свежего развода с женой, пил вино, включал "Порнхаб". На минуту он вспоминал о Нине. Ее советы вызывали в нем скуку и отвращение.
Между тем Дима и его знакомый вложились в свой бизнес, открыли маленькое агентство по продаже турпакетов. Появились первые клиенты, потом еще. Забрезживший успех придал Диме настроения, и он решил провести время с Ниной по-человечески — без котов, в приличной квартире. Подходящее место нашлось недалеко от Нины. Она приехала туда с вынужденным опозданием и успела подумать о том, что это может быть поводом для наказания… А Дима привез вино, мясо, сыры, и все для салата с авокадо. Они встали на кухне и начали готовить обед. Нина долго ковырялась с яйцами, а уставший после дороги Дима вдруг снова поймал себя на раздражении. Ее медлительность и робость в движениях почему-то вызвали легкое отвращение, но ему быстро удалось потушить его. "Сделать что-нибудь еще?" — отмучавшись, спросила Нина. Дима отрицательно покачал головой. Он казался ей суровым и отстраненным.
После ужина и разговоров (так уж у них повелось — сначала еда и беседы) он перегнул ее через колено, стянул штаны и стал звонко шлепать по заднице — как на фотографиях, которые она как-то присылала ему для примера. Мимоходом Дима неуклюже задел и без того хлипкий стол — с него упала чашка с вином. По счастью она не разбилась, но пол был забрызган. "Надо бы убрать" — непритворное раздражение подступило к виновнику происшествия, и он с удовольствием схватил Нину за волосы. "Пошли искать тряпку" — приказал он. Протащив Нину по всей съемной двушке, Дима обнаружил желаемое, и вот Нина уже на коленях и с обнажённой задницей подтирает винную лужицу. Возбуждение и эмоции нарастали в ней с несвойственной силой, так что даже ее партнер, наконец, ощутил душевный подъем. Тем более, что подкреплял он его рюмками горячительного. Дима наполнялся радостью, щемящая пустота отступала и, бросив Нину на кровать, он продолжал игру уже с воодушевлением. "Ты забыла правила?", спрашивал он, мгновенно находя поводы для неудовольствия и бил ремнем. Одновременно они целовались, Нина обвивала собой любимую тушу и упрашивала переключить футбольный матч на что-нибудь другое — видимо, Дима решил поэкперементировать с психологическом садизмом и включил телевизор на спортивном канале. А, может быть, боялся криков. Нина всегда так звонко кричала… он бы сказал, как плохая актриса. И все же сейчас все было хорошо. И позже, когда они отдыхали, лёжа в обнимку, Нина впервые наслаждалась настоящим Димой — легким, открытым, весёлым. С тысячей разных историй из прошлого.