— А…
Это было все, что она смогла выдавить из перехваченного спазмом горла. Силуэт сделал шаг. Бесшумно, как призрак, перенес ногу через порожек…
— Не ждала? Извини, не получилось раньше…
Агния помотала головой, не в силах вымолвить ни слова.
— Ты чего в темноте сидишь? — будничным тоном поинтересовался незваный гость. — Уснула, что ли?
Он прошел к камину, на ходу доставая кисет. Чиркнул спичкой, зажигая выставленные на мраморной полке в ряд три свечи. Высокий, худощавый, в своем длинном темном плаще кажущийся еще выше и тоньше, чем есть на самом деле.
Три желтых огонька озарили комнату, и Агния сообразила, что и в самом деле уже сгустились сумерки. Наступил вечер. Неужели она действительно задремала? Это при том, что ночами ее с давних пор мучила бессонница. Она до двух-трех часов ночи лежала с открытыми глазами, думая о Мареке, вспоминая Марека, разговаривая с его тенью, и лишь перед рассветом забывалась коротким сном. Просыпалась через пару часов с тяжелой головой, чтобы прожить еще один тягостный день…
— Как, — собственный голос показался чужим, — как ты попал сюда?
— Вошел, — лаконично объяснил гость, скидывая плащ и вешая его на гвоздь. — У тебя было не заперто.
— Как ты посмел сюда явиться? — Агния почувствовала, что голос ее подводит, и прикусила язык. Гнев, ненависть и ужас, которые она испытывала при виде этого мужчины, лишали ее остатков разума. — Как ты мог вообще переступить порог этого дома?
— Как-как… ногами! — Он склонился над камином, подбросил в него несколько кусков угля из корзины, развел огонь. — И потом, Агни, неужели если я чего-то хочу, меня может кто-то остановить? Или что-то?
Лимания мялась на пороге.
— Простите, госпожа, — проблеяла она, — я не-э-э хотела… Он сам ме-ме-меня заставил…
— Пошла вон, — коротко распорядился гость. — Не хватало еще, чтобы ты тут свои козьи орешки с перепуга рассыпала… Нет, стой! — встрепенулся он, уже когда сатирра кинулась прочь. — Что это тут у нас? — подошел к самовару, потрогал. — Давно остыл… Ну-ка, согрей снова и принеси чего-нибудь посущественнее пары печенек. Есть готовое?
— Пи-пироги, — еле слышно промолвила сатирра. — С капустой…
— Тащи.
Лимания бросила на хозяйку затравленный взгляд. Одним из условий приема козлоногих на работу было обязательное повиновение всем людям без разбора, если они не приказывали что-то незаконное. Но, с другой стороны, она слишком уважала свою хозяйку, чтобы безропотно подчиняться.
— Беги-беги, — подбодрил ее гость. — Твоя госпожа тоже с удовольствием поужинает.
— Я не хочу есть. — Агния наконец собралась с силами. — Тем более с тобой.
Желудок тут же протестующее забурчал — с утра во рту не было ни крошки.
— А почему? — не обращая внимания на возмущение хозяйки, гость расположился в другом кресле, закинув ногу на ногу и покачивая носком выпачканного в пыли сапога.
— Ты не имеешь права здесь находиться! — воскликнула Агния. — Это мой дом. А ты… Ты — убийца!
— Мм? — Он заинтересованно поднял бровь. — Это что-то новое!
— Ты убил Марека! — отчеканила молодая женщина. — Ты не мог простить ему, что он лучше тебя, умнее тебя, добрее… Ты не мог смириться с тем, что я предпочла его тебе! И ты решил избавиться от него.
— Чтобы ты досталась мне? — кивнул гость. — Идея заманчивая, но ей не хватает логики. Ты мне нравишься, Агни. Я хотел сделать тебя счастливой, но отнюдь не таким способом. Ведь сейчас ты несчастна?
Агния кивнула, чувствуя, как на глаза сами собой наворачиваются слезы.
— Вот видишь, — мягко произнес мужчина. — Тебе плохо…
— Да! — со слезами выкрикнула она и, не выдержав, разрыдалась. — И виноват в этом ты! Только ты! Ты убил Марека!
— Снова-здорово! Доказано, что смерть наступила в результате естественных причин!
— Но ты был там! Вместе с ним!
— Да. И поверь, я ничего не мог сделать. Просто не успел. Кроме того, Мар был моим другом… моим братом, несмотря на… на то что было между нами.
— Другом! А ты его предал! И убил!
Внезапно мужчина вскочил на ноги. Он сделал это так быстро, что Агния ойкнула и отпрянула, вжимаясь лопатками в спинку кресла. Он навис над нею, сжимая кулаки. В серых глазах загорелся ледяной огонь.
— Послушай, Агни, — он никогда не звал ее полным именем, — я могу многое от тебя стерпеть потому, что ты мне нравишься. Но, клянусь кишками Первопредка, еще одно обвинение — и ты пожалеешь! Мар был моим сводным братом. Мы выросли вместе. И не тебе бросать мне подобные обвинения!