– Дорогая, твои любимые оладьи. – Ставлю еду на прикроватную тумбу и вытаскиваю пластмассовую вилку. – Ты ведь наверняка проголодалась?
– Можешь засунуть их себе в зад, – хрипит она в ответ и отворачивается. Свой голос она сорвала еще в первые сутки, как только пришла в себя.
– Хлоя, голодовка – не выход. Ты только делаешь себе хуже.
– Да пошел ты, – резкий плевок летит в мою сторону и я едва сдерживаюсь от удара. Не люблю бить женщин да и никогда не бил их. Но Хлоя вынуждает меня перешагивать эту линию. В прошлый раз ей влетело, когда она вогнала мне в руку невесть откуда взявшийся прут. Теперь на ее правой скуле алеет отпечаток моей ладони.
– Хочешь в туалет? Или гордо будешь ходить под себя?
– Развяжи меня и я сама справлюсь.
– Э, нет, это мы уже проходили, – касаюсь пальцем рассеченной брови, – помнится, что это была фаянсовая крышка от унитаза. Так что, извини, но вариантов всего два и я тебе их уже озвучил. Ты сходишь только в моем присутствии.
Чертыхается и отворачивается. Меня бесит ее поведение и то, как она реагирует на меня.
– Хлоя, – вполне миролюбиво зову ее по имени. – Я ведь люблю тебя, ты ведь это понимаешь? Все утрясется и мы заживем вместе как нормальные люди. Все, что здесь происходит, оно ведь только для твоего блага. Ну, неужели ты думаешь, что Виктор бы о тебе позаботился?
– Ты подстрелил своего собственного брата, – перебивает она меня и сверлит взглядом, который насквозь пропитан злобой. – Это забота? Ты держишь меня привязанной к кровати в комнате с забитыми окнами. Это тоже забота?!
– Да, она самая! А я ведь хотел все сделать по-человечески. Обхаживал тебя, звал на свидания, терпел даже то, что ты смотришь на меня с жалостью. А я любви хочу, понимаешь? Как раньше!
– Как раньше ничего не будет!! – Она начинает брыкаться.
– Это мы еще посмотрим. – Вибрация телефона заставляет прервать разговор. Мать трезвонила каждые пять минут, видимо что-то случилось. Наверно, хотела рассказать о ранении Виктора. Небось, уже примчалась в больницу и обхаживает своего любимого младшего сына. Надеюсь, у него хватит ума ничего не рассказывать и не предпринимать.
Встаю с кровати и выхожу за дверь, чтобы она не услышала подозрительных звуков. А затем нажимаю на зеленую клавишу и готовлюсь разыграть небольшой спектакль:
– Да?
– Где ты был?! – Голос матери на грани. – Я тебе сотый раз звоню, а ты даже не можешь поднять трубку!
– Мама, я работал. Телефон был естественно на вибрации и я ничего не слышал. Что-то случилось?
– Случилось… – она всхлипывает и замолкает.
– Что не так? – С удовольствие смакую каждую минуту разговора, но продолжаю играть в обеспокоенного сына. – Что-то с Виктором?
– Угу, – она еще раз всхлипывает. – Какие-то ублюдки ворвались в его дом и выстрелили в него.
– Надеюсь, что ничего серьезного они не задели. Он в больнице? Мама, ну что я должен из тебя вытаскивать каждое слово? Ты можешь нормально отвечать? Ты в больнице рядом с ним?
– Почти… он в морге. Я приехала на опознание. Врачи не успели его спасти… – И тут у матери начинается истерика. – Он ведь был таким молодым… у него все было впереди…
Слушаю ее и замираю на месте. Это не то, что я ожидал услышать. Ноги каменеют, сердце гулко стучит.
– Ричард, ты приедешь?– робко спрашивает она.
– Что? – не понимаю ее вопроса.
– На похороны. Приедешь?
– Конечно. Когда?
– Я пока улаживаю организационные вопросы, а завтра еще и кремация. Так что прах будет готов к пятнице. У тебя есть пару дней, чтобы подготовиться и приехать. – Мать нажимает отбой.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я оторвался от стены и вновь зашел в комнату. Еда валялась на полу, а Хлоя с призрением смотрела в мою сторону.
– Знаешь, когда Виктор оклемается, он найдет тебя и закончит то, что начал. И на этот раз я не стану ему мешать. – С вызовом говорит она мне и я не сдерживаюсь от безумного смешка. – Не веришь?
– Отчего же, охотно верю. Но, дорогая, тебе придется забыть о моем брате. Он не придет.
– Пф, – фыркает Хлоя, – придет.
– Ну знаешь ли, с того света еще никто не возвращался. – Смотрю ей прямо в глаза. Мне так важно видеть ее реакцию и она не заставляет себя ждать. Она не верит, отрицает, а затем голубые глаза заволакивает слезами. Девушка мотает головой и закусывает губу. Мне чертовски обидно, что она так за него переживает. Хватаю ее за подбородок и притягиваю к себе. Вдыхаю ее запах и поглаживаю нежную кожу. Но меня злит то, как она сжалась.