- Подъем, засоня!
- Ты сдурел? В такую рань!
- А ты забыл, какой сегодня день? – Веньяр подходит к столу, где стоит одинокая кружка с водой. Я так и не обжился на базе, так что вещей у меня немного: смена белья, зубная щетка и бритва. Посуда казенная, как и все остальное. Ах да, из личного еще фотографии, Вики принесла: твою, Анж и Кима, и совсем новые Тани и Шику, видно, что ребята позировали специально для меня.
Веньяр подносит кружку к лицу и словно принюхивается.
- Это вода.
Жан тут же выливает в себя содержимое кружки.
- Я так и не понял, куда ты вчера пропал. Из клуба ушел, а в казарме не появился. Рэндел тебя искал.
Вчера после разговора со Скотти я заглянул в переговорную, где, кроме одинокого диспетчера, дремлющего над кроссвордом, никакого не было. Обычно там болтается толпа солдат, так что постоянный шум делает попытку поговорить со своими практически невозможной. После случая с контрразведкой мобильник у меня изъяли, так что другого способа и времени позвонить в Рекон у меня не было. А после сегодняшнего дня, возможно, и не будет.
Поэтому я вдоволь наговорился с Танюшкой, Шику и твоими детьми. Впрок, как говорится. Они, конечно, догадались, что я позвонил не просто так. Дети войны, что тут поделаешь. Танька отругала меня, потом всплакнула и попросила быть осторожней. Шику рассказал, что чувствует себя хорошо, и даже начал потихоньку качать мускулатуру, так что я могу не беспокоиться о нем и спокойно воевать. Анж огорчалась, что не может продемонстрировать мне свои рисунки и обещала выслать на электронку маме, чтобы та показала их мне при встрече. А еще пожаловалась на Кима, бестолкового младшего братишку, который ломает папины макеты самолетов. Я слушал ее, закусив губы. Твои самолеты. В детстве ты грезил небом и записался в кружок моделирования. В нашем оримском доме, в твоей комнате, которая со временем стала моей, на потолке висела, пожалуй, дюжина самых разных моделей. Однажды я разозлился на тебя и сломал одну, самую красивую. Потом починил ее, и больше мы не ссорились.
- Ты старшая, Анж, - сказал я племяннице.
- Да, - серьезно подтвердила Анжелика.
- Позаботься о брате, хорошо? Будь ему примером. Оберегай его.
- Хорошо, дядя Дан.
- И берегите маму.
- Ты снова уходишь на войну?
- Да.
- Но ты же вернешься?
- Ну разумеется.
Мы еще немного поболтали с ней и Кимом, и я не заметил, как время подошло к полуночи. Никто в переговорной меня не потревожил. Выходит, просто не догадались, где искать.
- Звонил своим, - выбираюсь из койки, застилаю покрывалом и подхожу к умывальнику. Мне не впервой ждать неприятностей. В последние четыре года вся моя жизнь – сплошное ожидание всяческого дерьма и попытки из него выбраться. Но именно сейчас, в относительно спокойное мирное утро у меня подрагивают руки. Я промахиваюсь тюбиком с зубной пастой мимо щетки.
- Прощался с ними? – мрачнеет Веньяр.
- Вроде того.
- А я не стану звонить. Может, сегодня ничего не случится?
- Ну, ты же ясновидящий, - я все-таки справляюсь с пастой, - так что я тебе верю.
- Издеваешься?
Жан тоже сам не свой. Теперь я ощущаю его нервозность так же ясно, как собственные дрожащие руки.
Привычный утренний ритуал успокаивает, и я даже умудряюсь побриться аккуратно и без порезов. Веньяр терпеливо ждет меня.
- Зачем я понадобился Рэнделу?
- Он мне не докладывал.
- Какие у нас планы на сегодня?
- Ждем, - коротко отвечает Веньяр, складывая руки на груди.
Ситуация рисуется хреновая, как ни посмотри. Из-за натянутых отношений между высшим советом Оримы и международной коалицией, нашим военным и технике запрещено приближаться к центральной площади Штормзвейга меньше чем на две мили. Кругом стоят междумирские патрули, останавливающие любую подозрительную машину и имеющие полномочия задерживать гражданских, у которых обнаружат огнестрельное оружие.
Международная коалиция, оповещенная об угрозе террористической атаки лично Рагварном, ведет себя, как страус, запихнувший голову в песок. Откровенная демонстрация независимости от ослабевшей Оримы выглядела бы смешно, если б не грозила привести к катастрофе. И с этим мы ровным счетом ничего не могли поделать.
- Ладно, - говорю я, - хорошо.
Меня ждет модель колосса, Веньяра - очередная война с учеными, и всех нас – долгий тревожный день.
На часах шесть.
В девять ко мне прибегает расстроенная Бэтти с новыми жалобами на Сандерса. В последние дни мне казалось, что они почти поладили, но несдержанный майор снова довел бедняжку мисс Гарден до слез. Как могу, утешаю Бэт, вместе мы идем в ее уставленные аппаратурой пенаты, где я нахожу стакан, воду в графине и успокоительные капли.
- Вот, - накапав в стакан лекарство, протягиваю ей и легонько обнимаю за плечи, - выпей и успокойся. Я разберусь.
- Он… он…
- Бэтти, Бэтти, все, слышишь, дальше я сам. Ты больше за него не отвечаешь, хорошо?
- Ну как же? – она поднимает на меня несчастные глаза. – Он подведет тебя… я же за тебя переживаю, Дан! Чтобы твою спину прикрыли, а он… они…
Я настойчиво подношу стакан к ее губами и заставляю выпить. Поддавшись порыву, касаюсь губами макушки.
- Я очень ценю твою заботу, Бэт. Правда!
Она только кивает, зубы стучат о край стакана. Я еще раз сжимаю ее плечи и отправляюсь на поиски Сандерса.
И с удивлением узнаю, что майор пропал, а группа Кортни в полном составе отправилась на его поиски по злачным местам Штормзвейга. И это в день подписания конвенции, когда катастрофа может произойти в любой момент.
На миг я перестаю соображать от накатившей паники и злости на самого себя, доверившегося – в очередное раз – тем, кому не следовало доверять. Сколько раз меня еще должны подставить, чтобы перестать верить в чужую порядочность?
- Успокойся, - говоришь ты с мягким сочувствием, как я сам десять минут назад мисс Гарден, - никакой катастрофы пока не произошло. Посмотрим, что из этого выйдет.
- А мне-то что делать? Идти к Рагварну?
- Включить голограф и думать над планом, - смеешься ты над моей растерянностью, - это лучше, чем психовать и гадать на кофейной гуще.
Твой совет не кажется мне удачным. Я в ответе за этих непредсказуемых, крайне опасных людей, которых сам привел на базу, и я ни на минуту не поверил в какой-то там мифический запой Сандерса. Если они не вернутся и всплывет правда о том, что я знал, но не доложил, вся оримская операция окажется под угрозой.
- Оримская операция окажется под угрозой, если ты не придумаешь, как попасть на колосс, - в твоем голосе звучит металл, - остальное не столь важно.
Я послушно сжимаю кулаки, смиряя дрожь, и возвращаюсь к голографу и методичкам по диверсионной работе.
Дальше события катятся, как покатившийся под откос камень. В половине двенадцатого, когда, изнывая от тревоги, я уже собираюсь идти к Рагварну, дежурный сержант докладывает, что меня вызывают в переговорную к телефону. Бегу со всех ног, предчувствуя, что случилось самое страшное, но смутно знакомый голос на том конце сообщает:
- Кортни вернулся, а я в баре, - голос Сандерса звучит глухо и устало, - на Санпалас, такая синяя вывеска, черт, не запомнил названия… Можем мы поговорить?
- Сейчас приеду, - отвечаю я, раздумывая, сообщать ли о звонке Веньяру или Рэнделу. В итоге нахожу компромиссный вариант и беру с собой Бэт – очень уж нехороший голос был у майора.
Мисс Гарден собирается с удивительной скоростью.
- Так я и знала, что он что-нибудь отчебучит, - ворчит она, собирает свой “садистский” чемоданчик, как называет ее укладку Жан.
От дежурного на воротах я узнаю, что группа Кортни отсутствовала два часа сорок пять минут и вернулась в полном составе. Разрешение для них выписал майор Сандерс. Скрипя зубами от злости, забираю один из бронированных внедорожников со стоянки базы и выруливаю на трассу, молясь, чтобы за время нашего отсутствия Штормзвейг не взлетел на воздух.