- Давай за это выпьем, - Мэри протягивает бокал, а я, разливая мартини, думаю, что стало причиной случившемуся. Камфу ошибся с ритуалом? Шику правильно молился? Или виной всему вырвавшееся в бреду обещание: «я вернусь»? А может, вселенная вообще так устроена, чтобы после смерти мы возвращались к тем, кого не хотим оставлять?
Мэри касается своим бокалом моего и придвигается поближе.
- Страшно было? – ее зрачки расширены так, что не видно радужки.
- Страшно, - признаюсь я, не в силах сейчас кривить душой, - и больно.
Вздрогнув, она проливает мартини на ковер.
- Дан говорил, у тебя была капсула пиралгезина?
К счастью, Дан верил в сказку про пиралгезин. Он всегда верил моим словам сразу и до конца.
- Была. Но ты же понимаешь?…
- Ни один препарат не действует трое суток, - медленно произносит она. – Когда ты?…
- Я раскусил капсулу, когда жрец взял нож. Но последние часы…
- Нет, ничего больше не говори! Я хочу спать по ночам!
- Хорошо, не буду.
Мэри протягивает руку и гладит меня по щеке. Кажется, первый раз за те два десятка лет, что мы знакомы.
- Смотрю на тебя, Корд, и радуюсь, что Мэтт просто умер. Без затей и обрядов.
- Ему повезло. У нас, Райтов, ничего не бывает просто.
- Это уж точно.
Бутылка показывает дно, наступает момент, когда можно уже говорить обо всем на свете.
- Вики не знает?
- Нет, конечно. Ей и без того досталось. Еще одной потери ей не вынести.
- Раньше надо было думать! – сердито срезает Мэри. – Когда полез во всю эту мерзопакость и позволил себя убить!
- Будто у меня был выбор?
Был. Не надо врать самому себе, Корд. Можно было принять долгожданное предложение генерала Клеммана и перейти в оримский военно-воздушный корпус. Летать, как мечтал с детства. Но к тому времени я уже выбрался из Z:17 и знал, что Форка связан с террористами. Отступать было некуда.
Вот и полез, и брата потянул.
- Расскажи, как это было, - просит Мэри, - ну правда, кому ты еще расскажешь, если не мне?
Не уверен, что хочу вообще кому-то об этом рассказывать. Слишком уж личная, слишком… неправдоподобная история вышла. Интересно, если бы мне при жизни кто-то поведал такое, что бы я сделал? Покрутил пальцем у виска?
- Я не понял сначала ничего. Можно сказать, в шоке был. Давай свой бокал.
- А еще есть?
- Нет, больше нет. Хватит нам. В общем, я видел все глазами Дана. Было странно. Жутко. В первый вечер, вернувшись домой, он закрылся в ванной и плакал. А потом уснул. Я боялся, что он наложит на себя руки, тогда я еще не знал, что могу с ним говорить. Вернее, что он меня услышит.
- Господи!
- Он думал, что я – галлюцинация, что он сходит с ума. Лина наняла ему психоаналитика. Может, это бы помогло, если б я не мучил его своим присутствием?
- Едва ли. Дан любил тебя больше всех на свете. Ты был его кумиром, он так на тебя смотрел… Без тебя он стал словно осиротевший ребенок, совсем расклеился, - у Мэри дрожат губы. Не стоило сейчас поднимать эту тему.
- Я должен был молчать. Он бы привык.
Мэри часто моргает, отгоняя подступившие слезы. Смотрит на меня остро и с интересом, будто пытается найти в моем – вернее, твоем – лице какой-то ответ.
- А что, если Дан… ну, тоже молчит?
Меня прошибает горячей волной. Вдруг она права? Способен ли мой младший на такое?
- Прости, я отойду на минуту, - как во сне встаю на ноги и почти бегом поднимаюсь наверх, в нашу с Ви спальню. В зеркале отражаешься ты. Первое время я не мог смотреть в зеркало, оно убивало меня. Потом привык, настолько, насколько вообще возможно к этому привыкнуть. Наверное, так себя чувствуют люди, близкие которых пропадают без вести.
- Дан, - я касаюсь пальцами отражения в зеркале, - подай мне знак, если ты здесь. Я оценил твое благородство, младший, но так не пойдет. Ты нужен мне, сейчас особенно. Не тебе решать, как лучше для нас обоих, в конце концов, это же я подставился? Вернись.
Но зеркало хранит молчание. В твоих глазах больше нет тех веселых чертенят, которые жили там раньше. Я не умею так забавно скалить зубы и небрежно взъерошивать и без того торчащие на макушке волосы. Я скучаю по тебе, младший.
Мэри лежит на ковре, вытянувшись в какой-то очередной асане. Услышав мои шаги, она приоткрывает один глаз.
- Сейчас бы кофе.
- Как скажешь.
- Ты хотел со мной о чем-то поговорить? Деловые предложения принято обсуждать на трезвую голову.
Пьем кофе на кухне. Мэри накинула на голые плечи шерстяной жакет, подвернула одну ногу под себя и болтает другой. Кажется, она совершенно расслаблена и спокойна, но я не позволяю обмануть себя.
- Значит, твоя ссылка закончилась?
- Закончилась, и ко мне наконец прислушались на самом верху.
- Неужели ты достучался до военного совета?
- После того, как оримский генерал едва не выпустил ядерные боеголовки на мирные города? Еще бы! Они проглотили все, что я им высказал, и даже дали мне карт-бланш.
- Ненормальный! – восхищенно качает головой Мэри. – Ставить условия Самому. Ладно, и что ты собираешься делать?
- Для начала мне нужны надежные люди. Полностью надежные, понимаешь?
- И ты поэтому купил мой любимый коллекционный мартини? – смеется Мэри.
- Конечно, а ты что подумала? - поддерживаю я шутку. - Так ты со мной?
- Дай подумать, - улыбка тускнеет, Мэри сдвигает брови и в задумчивости трет подбородок, - я как никто хочу помочь тебе, Корд. Но в своей надежности не уверена.
- В чем именно? Думаешь, я попрошу то, что разойдется с приказом командования?
- Не в этом дело. Наверняка, Рагварн с тебя пылинки сдувает, после того как ты спас Балканы.
- Ну… не то чтобы сдувает. Но сейчас он готов дать мне все, что я попрошу. Нужно пользоваться моментом.
- А если на меня… - у Мэри в предвкушении загораются глаза, но сомнения пока сильнее, - подействуют гипнозом? Боюсь, я – ненадежный союзник.
- Это несущественно, - успокаиваю я подругу, - у нас есть способ определить, подвергался ли человек гипноатаке. И, если хочешь, я научу тебя защищаться. Хочешь?
- Хочу, - соглашается она, - научи.
- Научу.
Мэри испытующе смотрит мне в глаза.
- А теперь главный вопрос: для чего я тебе понадобилась? Скромный биолог, ничего не понимающий в нейрофизиологии и прочей чертовщине…
- Доктор биологических наук и лучший микробиолог разведуправления Оримы, - в тон ей отвечаю я, - мне нужна именно ты. Но, Мэри, предупреждаю: даже если ты не согласишься, этот разговор должен остаться между нами.
- Нееет! – тянет она, откидываясь на спинку стула. – Это же не то, о чем я подумала?
- Видимо, то. Хватит нам защищаться от этих тварей, пора нанести сокрушительный удар.
- Это незаконно!
- Это необходимо. Я пойму, если ты откажешься, но…
- Но сам пойдешь до конца, да? – вздыхает она. По ее взгляду я понимаю, что победил.
- Я дам тебе лабораторию, обеспечу охрану, полную секретность…
- Сроки? – перебивает она.
- Сколько потребуется. Главное, сделай это. Ты… со мной, Мэри?
Она протягивает чашечку, и я послушно наливаю крепкий, ароматный кофе. Такой, как она любит.
- Конечно, я с тобой, Корд.
Глава 2
Штормзвейг. Сентябрь 976 года.
Знаешь, каким было первое в жизни ответственное дело, которое мне поручили?
Слышать тебя. Наши комнаты находились рядом – дверь в дверь, а родительская спальня была дальше по коридору, поэтому я был первым, кого ты звал, если просыпался ночью.
Я всегда тебя слышал. Через дверь детской, в телефонную трубку, находясь от тебя за множество миров. Даже с того света.
Я прихожу в себя в госпитале и не слышу тебя. Ни твоего голоса, ни твоих мыслей в раскалывающейся голове. Ничего.
Открываю глаза, вижу белый потолок, слышу какой-то надрывный писк, ощущаю что-то инородное во рту и горле – жесткое, мешающее дышать. Чувствую боль, онемение пальцев, что-то тугое на голове – изрядно забытые вещи. Кто-то оказывается рядом. Женский голос, бодрый и спокойный, звучит отчетливо, но я не пытаюсь разобрать слов. Потом горло освобождается, и я делаю вдох, вспоминая, что принято чувствовать, когда дышишь. Становится темнее - это вокруг собираются люди, помещение заполняется голосами. Только одного голоса, самого привычного, знакомого и нужного, я не слышу.