- Ты уверен?!
- Не до конца, хотя… то, что я видел. Да, дружище, я уверен!
- Можно ее нейтрализовать? – взволнованно спрашивает Жан.
- Не знаю, - признаюсь я, - поэтому мне и нужно поговорить с профессором. Может, ему известно, что это за дрянь и как с ней бороться.
Жан смотрит на меня погасшим взглядом, совершенно не похожий на себя обычного.
- Ты убил меня, Дан. Без ножа зарезал, черт тебя! – в сердцах комкает в руке жестяную банку. – Что делать-то теперь? От каждой тени шарахаться?
- Мы с тобой можем не бояться этого гипнотизера.
- Да? А другие что же? А если они запрограммируют командора? Или этого придурка Брэнигана? Он меня вызовет на ковер и хлопнет, а потом саморазрушится, а?
У меня нет ответов на его прямые и чертовски актуальные вопросы.
- Не знаю, Жан, я просто должен был тебя предупредить.
- Спасибо, - обреченно отзывается он, - знаешь, что я думаю, Райт?
- Что?
- Мы проигрываем по всем фронтам. У этих гадов есть суморфы, этот их гипноз, штука с радиацией…
- И целый мир тварей-людоедов, - добавляю я последний мазок к мрачной картине мира, нарисованной Веньяром.
- Тьфу, зараза! Про них-то я и забыл! В общем, крышка нам, друг мой!
- Ты погоди с жизнью прощаться, - я не идиот в розовых очках, и понимаю, что если воевать с лефтхэндом по их правилам, долго мы не протянем, - у меня есть мысли. Но нужно время и ресурсы, так что продержись здесь, ладно?
- Куда я денусь?
- Не конфликтуй с Брэниганом и приглядывай за нашими «расстрелянными» парнями.
- Мог бы не напоминать. У меня за них, - Жан стукнул себя кулаком в грудь, - душа болит. Как подумаю, что их подставили, Милтону этому шею свернуть хочется. Как куренку, ей-богу! Он и смахивает на курёнка ощипанного, скажи?
Вот теперь Веньяр похож сам на себя. Отпустило беднягу. Я смеюсь над его сравнением.
- Ты теперь полковник, Жано, глава целого отдела разведуправления. Нельзя тебе сравнивать советника Его Величества с ощипанным курёнком. Хотя да, похож, гад!
Мы ржем от души, чувствуя, что тревога не то чтобы уходит, но на время отступает. Мы живы, на свободе и даже при новеньких звездах, а значит, еще повоюем. Да, братишка? Ничего из сделанного тобой не будет напрасным!
Профессор Ольсен обитает в городской квартире под пристальным наблюдением «Зеты». Дверь мне открывает светловолосая женщина лет сорока в домашней футболке и брюках - Лаура, дочь профессора, и его первая помощница в исследованиях. У нее озабоченное лицо и настороженный взгляд, который сразу оживает, когда она узнает меня.
- Ты? – она отступает на шаг и мотает головой, будто отгоняет морок.
- Я не Корд, - отвечаю я, - он мой старший брат. Меня зовут Дан Райт, - протягиваю руку, и Лаура несильно сжимает мою ладонь.
- Я войду? У меня есть разрешение от командора.
- Естественно, иначе тебя не пропустила бы охрана. Корд рассказывал о тебе, - она закрывает дверь, - но откуда ты знаешь о нас?
- От Бэтти Гарден, - ответ я продумал заранее. Лаура может сколько угодно сомневаться в моих словах, но проверить их уже не сможет.
Она, кажется, и не сомневается.
- Бедняжка Бэт! Проходи, Дан, папа у себя.
Профессора я застаю в его кабинете за чтением книги. Компьютера и телефона у него нет, особый отдел не оставил отцу и дочери никаких средств связи с внешним миром. Они заперты уже два месяца.
- Здравствуйте, сэр.
Ольсен вскакивает мне навстречу. Ни слова не говоря подходит и обнимает меня, прижимаясь лицом к груди.
- Вы живы! Мне не хотели говорить, сказали, вас ранили в голову, я боялся, что все безнадежно.
- Ну, не совсем безнадежно, - утешаю я пожилого ученого, - можем мы поговорить?
Профессор отстраняется и указывает на свой кабинет, просторный и полутемный:
- Видите, у меня нет никаких дел, - усмехается он, - если только очередной дознаватель не потащит на допрос, я совершенно свободен. Садитесь,…
- Дан, - подсказываю я, немного боясь за свое инкогнито. В процессе эксперимента на Z:17 мы с Ольсеном общались довольно тесно, много беседовали, он исследовал мои энцефалограммы, отрабатывал на мне свою технику гипноза.
Мы устраиваемся в креслах.
- Спрашивайте, - позволяет Ольсен, но тут же сам задает вопрос, - давно вы узнали о своих способностях?
- Вы имеете в виду то, что на меня не действует гипноз морфоидов? Давно, еще тогда, когда мы с братом встретились с ними на летающем госпитале.
- Он не рассказывал. Видимо, боялся вас втягивать.
- Профессор, - перебиваю я его, - скажите, кто вербует наших людей? Ваши предположения.
Ольсен смотрит на меня пытливо. В светло-голубых прищуренных глазах светится любопытство и почему-то доверие. Он побывал в плену у лефтхэнда, и все же не испуган, и не озлоблен. Хотя его и раньше не интересовали политические игры, только наука, только раскрытие загадки. Потому он и беседовал со мной так охотно, чувствовал, что мне тоже… интересно.
- Кто – не знаю. Даже если встречался с ним, не смог бы тебе сказать.
- Думаете, жертвы гипноза не запоминают гипнотизера? То есть… вы полагаете, есть такая вероятность, что часть памяти ими утрачивается?
- Мы имеем дело с очень сильным специалистом, который вторгается в тонкие и малоизученные структуры сознания. Я пытался понять, как он блокирует морально-волевые установки индивидуума, но информации пока ничтожно мало. Без лаборатории, без испытуемых я почти ничего не могу.
Лаура бесшумно входит и прислоняется к стене, слушая наш разговор. Насколько мне известно, у профессора нет тайн от дочери.
- Потерпите, скоро РУ закончит расстановку кадров, и вас снова привлекут к исследованиям.
- Ваши бы слова да богу в уши, - качает головой Ольсен, - время работает против нас. Но вы, Дан, вы… это что-то удивительное! Я полагал, ваш брат - уникум.
- Скажу больше, профессор, мы с братом не единственные. До атаки на Ориму нас было одиннадцать, теперь немного меньше. Вы думаете, подобная устойчивость – редкость?
- Пока редкость, - хрипловатым от волнения голосом произносит Лаура, - видимо, человечество начинает эволюционировать, поэтому появляются такие, как вы. С каждым поколением вас будет все больше.
- И сколько же времени потребуется человечеству, чтобы выработать «иммунитет»? – уточняю я. В голове оформляется какая-то пока нечеткая идея.
Вчера, обсуждая с Жаном наши невеселые перспективы, я думал о том, что необходимо получить эффективное оружие против морфоидов. Нечто, сравнимое с ядерной кнопкой, которая никогда не задействуется, но одним своим существованием сохраняет худой мир. Теперь в сознании крутится новое слово «иммунитет». Нужно найти что-то настолько разрушительное для нашего врага и одновременно безопасное для человечества, чтобы свести к минимуму угрозу населенным людьми мирам.
- Достаточно, чтобы интервенты успели разрушить все, до чего сумеют дотянуться.
- Так вы думаете, это морфоиды?
- Что?
- Вербовка с помощью гипноза – дело рук Мег морфоидов? Это точно не может быть человек?
- Бог с вами, Дан! Ни одному человеку не под силу такая тонкая работа, - уверяет меня профессор, - если люди научатся подобному воздействию, человечество совершит резкий скачок в развитии. Половина заболеваний будет излечена с помощью психокоррекции, тюрьмы будут упразднены, потому что исчезнет преступность, как и полиция, и армия. Но, к моему великому сожалению, мы никогда не сможем овладеть этими техниками. Морфоиды – не люди, они генетически устроены иначе.
- Они подстраиваются, - шепчет Лаура.
- У морфоидов принципиально иное строение нервной системы. Взять хотя бы то, что мы, люди, довольствуемся пятью чувствами, а у этих существ их вдвое больше. В частности, я полагаю, они в состоянии улавливать волны, которые излучает человеческий мозг.
- И тело, - добавляет Лаура. А я вспоминаю, как тонко морфоиды ощущают изменение температуры окружающей среды. Это похоже на встроенный врожденный тепловизор, оттого они так мастерски видят в темноте.