- Все знают, что вас прислали шпионить за нами, Райт.
- Прямо-таки все?
Замполит разглядывает свои руки, но на тонких губах играет улыбка. Полагаю, комдив приказал ему любой ценой избавиться от меня, потому Бахмат и устроил этот розыгрыш с приглашением в бар. С другой стороны, он мог предложить встретиться в городе, чтобы я гарантированно не попал на секретное совещание. А раз он этого не сделал, можно предположить, что замполит с Андершем не заодно.
Я оглядываюсь в поисках свободного стула. Под напряженное молчание офицеров штаба приношу стул из коридора и усаживаюсь перед столом. Генерал Андерш смотрит на все это с таким видом, словно готов выхватить пистолет и выстрелить в упор.
- Продолжайте, господа, - разрешаю я, складывая руки на груди, чем окончательно вывожу его из себя. Это нетрудно, ей-богу! После короткого, но напряженного разговора с контрразведчиком стычка с Андершем только бодрит.
- Никто ничего продолжать не станет! Я подам рапорт, чтобы через месяц вашего духу здесь не было!
Кто же его так настроил против меня? Может, Брэниган лучший друг этого Андерша?
- Берт! – снова встревает Бахмат. – Ты перешел все границы!
- Нет уж, я выскажу этому типу все! – повышает голос комдив. – Пусть не думает, что мы тут ничего не знаем. 21 дивизия всегда была самой сплоченной и боеспособной дивизией в армии Оримы, а нас подозревают в измене!
- Берт!
- Что Берт?! Райт – стукач, шавка контрразведки! Еще летом он был лейтенантом, и вот нарисовался тут с погонами полковника!
Андерш обличает меня с явным удовольствием. Офицеры потрясенно молчат, переводя взгляд с меня на командира.
- Да, - глядя с вызовом, продолжает комдив, - я знаю, что ты там наболтал на совете! Лицемерный сукин сын! Ты оговорил на суде моих друзей, которые были невиновны! А теперь ты опомнился, ублюдок! Двадцать наших братьев, оримских офицеров, приговорены к расстрелу…
- Сэр, - Бахмат начинает нервничать, - показания давал не только полковник Райт. И их не расстреляли. Они сбежали к террористам.
- И что? Обнимемся и побратаемся с этим дерьмом?… Его отправили шпионить за нами!
Присутствующие офицеры избегают смотреть на меня прямо. Бахмат возводит глаза к облупившемуся потолку.
- Господа, - решив, что пора прекращать балаган, поднимаюсь я, - позвольте прояснить ситуацию: командор Рагварн перевел меня в 21 дивизию с целью обеспечения безопасности.
Андерш открывает рот, чтобы высказаться, но тут же закрывает его под предупреждающим взглядом замполита.
- Чтобы в дальнейшем у нас не было недопонимания, вы все должны знать о сложившемся в мире положении. Нам противостоит опасный враг, который владеет оружием, противопоставить которому практически нечего. Это мощный гипноз, заставляющий жертву совершать безумные поступки. Любой из вас может подвергнуться воздействию и сделать нечто, противоречащее воинской чести и здравому смыслу. Мы уже видели это раньше, и видим теперь, как с наших закрытых баз угоняются бомбардировщики с ядерными ракетами. Оримские пилоты на оримских самолетах расстреливают оримские базы. Если вам кажется, что это детские игрушки, продолжайте мериться крутостью, но не мешайте мне делать мою работу.
- Вы сказали, «любой из вас»? – перебивает меня молодой парень в потрепанном лётном комбинезоне без знаков отличия. У него дерзкий взгляд и такой же дерзко вздернутый нос с россыпью веснушек. – А вас что, это не касается?
- Меня это не касается, - спокойно отвечаю я под сдержанный гул и недоверчивые взгляды офицеров, - на меня не действует гипноз морфоидов. Таких, как я, в Ориме немного. Нас было одиннадцать, когда мы вошли в захваченную лефтхэндом столицу, чтобы освободить Генеральный штаб и вывести колосс террористов с двенадцатью авиабомбами. И меньше всего мы думали тогда о погонах и наградах, - я смотрю в упор на Андерша, обвинившего меня в карьеризме, и под моим взглядом комдив теряет гонор, - нас осталось двое. Двое на несколько сотен суморфов и тысячи морфоидов.
Вот теперь молчат в оцепенении. Молчат и, кажется, боятся дышать.
- И еще кое-что: я в курсе, что мне здесь не рады. Но я служу Империи жизнью и кровью там, куда она меня направит. Мне не нужна чья-то дружба или расположение. Я здесь, чтобы не дать террористам ни единого шанса разбить вашу дивизию, и каждый, кто встанет у меня на пути, будет с него сметен. Это понятно, надеюсь?
- Понятно, - за всех отвечает замполит. Андерш щелчком пальцев сворачивает голограмму.
- Время позднее, - хмуро произносит он, не поднимая на меня взгляда, - совещание переносится на утро. В девять все ко мне. Свободны.
Офицеры расходятся в молчании, на меня косятся, как на чужака, но открытой ненависти я не чувствую. Парень в летной форме делает шаг, словно хочет о чем-то спросить, но Бахмат оттесняет его по пути на крыльцо. Наружу мы выходим вместе.
- Зря вы так с ним, - упрекает меня замполит.
- Почему же зря?
- Можно было поговорить наедине, а вы подорвали авторитет командира дивизии перед его офицерами. Это недопустимо, полковник. Хотя, - он пожимает плечами вполне мирно, - вы вправе не знать, как себя вести тут, вы же элита.
“Элита” - прозвучало как оскорбление.
- Я тоже служил, в шестой штурмовой, десантная группа «Вепрь», - твой послужной список я знаю не хуже своего. Когда тебя зачислили в спецотряд, ты психанул – решил, что я подсобил твоему назначению. Зато когда понял, что это не так, радовался, как ребенок. Спросил, горжусь ли я тобой? И я, конечно, гордился.
- Утром я поговорю с генералом, - обещает Бахмат, - но, ради бога, Райт, не устраивайте больше подобных сцен. Не хватало нам только разложения в офицерских рядах.
- Если командир дивизии не станет мешать мне делать мою работу, обещаю вести себя примерно, - честно отвечаю я. - Отношение Андерша ко мне – это проблемы самого Андерша. Я не собираюсь припоминать ему обвинения и каким-либо образом дискредитировать его перед подчиненными.
- Спасибо, - мой ответ удовлетворяет замполита, - доброй ночи, полковник.
- Доброй ночи.
Я впервые оказываюсь в своей комнате, но даже не нахожу в себе сил осмотреть ее как следует. Возле кровати лежит дорожная сумка с моими вещами, я задвигаю ее под кровать, раздеваюсь и падаю на узкую твердую койку, мгновенно забываясь в глубоком сне.
Молодой летчик поджидает меня в штабе в половине восьмого. Сегодня на нем мундир с майорскими погонами, которые он носит немного скованно. Видимо, в его случае тоже сработал указ Рагварна – военно-воздушные силы Оримской Империи пострадали сильнее других родов войск, так что вчерашние лейтенанты и капитаны носили теперь звезды покрупнее. Вот только более опытными их это не сделало.
- Том Спенсер, командир авиаполка, - представляется он, протягивая руку. – Разрешите обратиться, сэр.
- Давайте сперва войдем в кабинет, Спенсер, - предлагаю я. Похоже, вопрос, который привел его сюда, отнюдь не праздный.
Летчик кивает и входит, сразу занимая место возле стола. Я запираю дверь и присоединяюсь к нему, с любопытством ожидая, что он мне расскажет. Бахмат упоминал о какой-то истории с ошибкой диспетчера, а настрой у парня серьезный.
- Скажите, сэр, вы, правда, можете вычислить агента лефтхэнда? – с места в карьер спрашивает Спенсер.
- Допустим, - осторожно отвечаю я, так как еще не встречался сегодня с Торном и даже не представляю возможностей его метода. Надеюсь только, это не лоботомия. – Вы кого-то подозреваете?
- Авиадиспетчера по имени Дакота Мур, - резко отвечает летчик, и начинает скупой рассказ. Никаких эмоций, одни только факты, но по его лицу я вижу, каким трудом Спенсеру удается удержать себя от обвинений, - это был обычный тренировочный полет. Порталы в Руме в отличие от Севильи стабильны, в течение месяца их координаты сдвигаются на несколько дюймов, не больше, но мои ребята - новички на Втором, а навигационные карты нам не дают.