- Почему?
- Мотивируют тем, что отклонение от курса – военное преступление, будто мы какие-то камикадзе. Курс приходит шифрограммой, диспетчер наводит самолет на цель, закладывая курс и в программу автопилота. Дастер-Недвилл-Хекс – наша лучшая тройка. Две военные кампании – это не шутка. Дакота выдала курс, но через минуту полета Дастер доложил, что курс ведет в «никуда», то есть координаты портала высчитаны неверно.
- Можете не объяснять, я немного понимаю в военной авиации.
- А, хорошо. Я велел ему рассчитать курс вручную и ввести в портал Недвилла и Хекса, которые следовали за ним. Но бортовая программа не сработала, потому что настроена на приказ с базы – это гребанное нововведение против террористов. Дастер и Недвилл успели отвернуть в последнюю секунду, но Хекс оказался в мертвой зоне. Вспыхнул сразу, несколько секунд и…
Спенсер мучительно сглотнул, будто слова застряли в его горле камнем.
- Как он кричал, сгорая… Господи!
Командир авиаполка, которому едва ли больше двадцати пяти, опускает голову, чтобы скрыть, как дрожат у него губы.
- Давно вы командуете полком, Спенсер?
- Какое это имеет значение? – вскидывается молодой майор. – Думаете, я идиот, который не отличает черное от белого?
- Я просто спросил.
- Еще весной я был только звеньевым, - вызывающе глядя мне в глаза, сквозь зубы отвечает он, - и я тоже, как и вы, не просил подачек! Если бы сукины дети не выбили половину эскадрильи, летал бы себе, а не смотрел с земли, как мои друзья погибают на учебном задании. Нас хотели раскидать по другим частям, но потом почему-то решили оставить урезанный полк и отправили сюда на подмогу этим мудакам!
- Спокойно, майор, - перебиваю я разошедшегося Спенсера, - не стоит делать скоропалительных выводов. Нам здесь еще служить.
- Мы никогда не будем здесь своими! – с ненавистью произносит молодой офицер. – У них тут своя шайка-лейка, все друг друга покрывают, так что концов не найдешь. Эта Дакота – подружка начальника разведки, она может угробить еще десять моих парней, и ничего ей за это не будет!
- То есть вы обвиняете диспетчера Дакоту, я правильно понял?
- Дакоту Мур, правильно!
- Вы подавали рапорт о ее ошибке?
- Это была не ошибка! – вскакивает Спенсер. – Я думал, вы понимаете, а вы говорите то же, что и они – что это ошибка!
- Сядьте, майор, - спокойно и холодно приказываю я. Под моим взглядом он медленно опускается на стул, по лицу идут красные пятна. Мальчишка!
- Я разберусь в этой истории. Если виной всему гипноз, а не имела место служебная ошибка или умышленное вредительство, значит Дакота Мур – такая же жертва войны, как и погибший пилот.
Спенсер потрясенно моргает, похоже, эта мысль не приходила ему в голову.
- В любом случае, во время расследования держите язык за зубами. Понаблюдайте за подчиненными: пилотами, техниками – опасность может исходить от кого угодно.
От слов об опасности Спенсер напротив как будто успокаивается, серьезно кивает, сообразив, в чем задача.
- Могу я сообщить моим людям? Чтобы они тоже были внимательней? Или… - он понизил тон, - это сорвет всю конспирацию?
Мне приходится постараться, чтобы сдержать улыбку. Не хватает еще, чтобы все летное подразделение было втянуто в шпионские игры.
- Вы уверены, что сумеете удержать своих людей от необдуманных действий? Непонятное всегда вызывает волнения и повышенный уровень агрессии.
- Я понял, сэр. Накажите эту сучку!
- Свободны, майор Спенсер.
Утреннее совещание у Андерша начинается с опоздания самого комдива. Его отсутствие вызывает сдержанные шепотки и любопытные взгляды в мою сторону. Не думают ли они, что я убил их отца-командира за нанесенное мне оскорбление? Бред какой.
За окном сильный туман, из-за чего кажется, что позднее утро похоже на сумерки. Хочется горячего кофе, чтобы взбодриться и начать думать. Интересно, Торн знает про эпизод с авиадиспетчером? Или «шайка-лейка» прикрыла подружку начальника разведки даже от вездесущих безопасников?
Наконец появляются Андерш с Бахматом, лица у обоих озабоченные, но не настолько, чтобы подумать о плохом.
Совещание проходит мирно. Офицеры вяло обсуждают скудные разведданные. Генерал напоминает, что командование требует срочно нанести ответные удары по базам террористов. Я внимательно слушаю, не вмешиваясь. Разведка тут, прямо скажем, не на высоте, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Приглядываюсь к Мэйси. Начальнику разведки хорошо за сорок. Невысокий, жилистый, взгляд – как дуло пистолета, холодный и ровный. Мое внимание замечает сразу, словно чувствует кожей, оборачивается и вопросительно поднимает брови. Я перевожу взгляд на голограмму. Андерш заводит разговор о Шурте и платформах несчастных шустов, но я уверен, что второй базы террористов в Акваториуме нет. Лефтхэндом управляет весьма хитроумная и непредсказуемая скотина, которая не попадется в одну ловушку дважды.
После завершения бесконечно нудного совещания, я возвращаюсь к себе в мечтах о завтраке. Но у дверей меня уже поджидает Николас Торн.
- Доброе утро, полковник, - церемонно отдает он честь и тут же, осклабившись, отмечает, - судя по вашему лицу, вы снова не рады меня видеть.
- По-правде, я собирался поесть, - признаюсь я, досадуя на себя за то, что в очередной раз дал волю эмоциям. Но едва вспомню, как этот тип запугивал Вики…
- В таком случае, предлагаю позавтракать у меня. Времени мало, будем совмещать приятное с полезным.
Подполковник контрразведки в отличие от меня имеет весьма ощутимые привилегии – в его распоряжении целый домик. Помещение, правда, небольшое и выглядит не слишком жилым, раньше тут, вероятно располагалось что-то вроде музея или просто склада всякого старья. Сейчас половина комнаты расчищена и превращена в подобие кабинета: шкаф, массивный стол со стоящим на нем детектором лжи, удобное кресло и кушетка. На кушетке неаккуратно валяются стопки копий личных дел, закрытый ноутбук и небольшой коммуникатор. Окна занавешены плотной черной тканью.
- Вы издеваетесь? Ваш суперметод – это полиграф? – я чувствую недоверие и где-то даже досаду. Преждевременную, скорее всего. Архангел кто угодно, но не дурак. Но… детектор лжи?
- Проходите, полковник, - со снисходительной улыбкой приглашает контрразведчик, - что будете пить: кофе, чай?
- Вы не ответили на мой вопрос.
- А разве он нуждается в ответе? Занимайте кресло, прошу вас.
Не понимая, к чему он клонит, я начинаю злиться, но все же устраиваюсь в кресле. Удобное, кстати, кресло, все время поднывающая после оримской операции спина приятно расслабилась. Будто с плеч сняли тяжелый груз.
Торн гостеприимно выставляет на край стола печенье, конфеты, какие-то сухарики, орехи, в углу на холодильнике весело шумит закипающий чайник. Я замечаю походную электрическую плитку.
- Вы всегда тут обедаете?
- Если вы о столовой, то да, я туда не хожу. Не хочется мозолить глаза военным, контрразведку тут не очень любят, - преспокойно поясняет он.
- Разведку, как выяснилось, тоже. У них тут в 21-й какой-то свой клуб по интересам, - непонятно с чего решаю я поделиться с врагом своими впечатлениями. Это уже весьма похоже на доверительный разговор.
Тонкая улыбка снова скользит по высокомерному лицу Торна.
- И все-таки, кофе или чай? – уточняет он. – А может, чего-нибудь покрепче?
- С утра пьют только бездельники, а нам еще работать. Сделайте мне то же, что и себе.
Занесший руку с чайником над кружками Торн, поперхнувшись, кашляет и одновременно давит смех.
- Господи, Райт, вы что, думаете, я могу вас отравить? – он смахивает несуществующую слезу и все-таки справляется с кипятком.
- Простая вежливость, - невозмутимо отвечаю я, вот и мне удалось вывести его из равновесия.
Торн сыплет в кружки растворимый кофе, придвигает к столу стул и жестом приглашает к пиршеству. Я затрудняюсь определить, что сейчас беспокоит сильнее, любопытство или голод, голова занята одновременно десятком мыслей, это сбивает с толку.