Не было боли, разрывающей грудь, холода, жара, агонии. Никаких спецэффектов. Только там, где раньше кипела жизнь, зияла черная пустота, она отбирала последние силы и гнала прочь даже мысли о сопротивлении.
Она заполняла, полностью освобождая от эмоций, желаний, надежд, планов, мыслей, от всего того, что составляло мою суть, и ее, этой темноты, становилось все больше больше. Оболочка, вот что от меня останется, одна чертова оболочка.
Простите меня, хранители...
Андрей тянул из меня жизнь все сильнее, и только обрывки воспоминаний, калейдоскопом меняющие друг друга, заставляли еще удерживаться. Я цеплялась за них, понимая, что дальше - все. Конец.
Вот улыбка Темного. Он ни разу и не поцеловал меня по-настоящему, и я не узнала, что не так с его языком.
Вот идет Светлый весь в черном.
Вот его руки на моем лице и глаза в глаза…
Я так старалась вцепиться в эти кадры, которые уже перемешивались с тьмой, что они стали реальными.
Бесстрастный взгляд стальных глаз. Клыки из-под по-девичьи пухлых губ…
Но эти глаза никогда не смотрели на меня с таким равнодушием и клыков у Темного я ни разу не видела. Это не воспоминания! Это по-настоящему! Всхлипнула от облегчения, приходя в себя.
Андрей стоял ко мне спиной, закрывая от… О, Господи, и как же я раньше не догадалась! Жесткая правда Светлого, огненные глаза Темного… Все же было на виду!
Напротив стояли двое.
До дрожи прекрасный и ледяной в своей красоте ангел. Светлые, почти молочно-белые волосы струились распущенными по плечам, глаза цвета расплавленного серебра сверкали. Огромные белоснежные крылья застилали, чудилось, пол неба, а оно ускользало от их света, поднимаясь выше, отдаляясь. Лицо ангела было бесстрастно, как у судьи.
Слева стоял второй… Ангел, темный. Бледная до синевы кожа, чуть выступающие из-под хищно-изогнутых губ клыки, красные глаза, красные волосы забраны в хвост на макушке. И такие же огромные, как и у светлого, крылья, только черные. Мимика темного была живой: глаза полыхали ненавистью, губы бросали вызов своей презрительной усмешкой.
Мои хранители… Ангел-хранитель и демон-искуситель. Мои мужчины.
- Вы слишком поздно, она уже мертва. - Андрей не скрываясь злорадствовал.
- Еще нет, - в голосе Светлого не было и намека на чувства, холодный, сухой, беспристрастный.
Колдуну было все равно, он упивался и бахвалился своей победой:
- В любом случае, вы опоздали, с тем, что осталось, ей недолго мучаться.
- Нам хватит и того, что есть - певучий голос Темного был воплощенным искушением.
Такие далекие и такие родные… Простите меня, мои хорошие, не дождалась... Сдалась слишком быстро.
И тут опять заговорил Темный:
- Я, Теийерхеан, личный демон-искуситель, отдаю свое сердце, свою Любовь и свои силы подопечной.
Из груди демона вырвался изумрудный туман, сложился лентой и метнулся ко мне, обвивая и проникая под кожу. С прикосновением каждой зеленой капли меня наполняло странное бесшабашное веселье, мозг отключало. Но душа рвалась оттолкнуть, выдавить из моего тела чужеродную субстанцию. Билась и кричала. Я с ужасом наблюдала как в считанные секунды глаза темного потухли. Я понимала, что он сделал, но вернуть все обратно никак не получалось. Туман полностью впитался в меня, слился с моей душой.
-Неееет!! Пожалуйста, не надо! - Все еще пытаясь сдвинуться с места, отчаянно хотела помешать хотя бы ему, но губы Светлого уже начали свое движение.
- Я, Мистариэн, личный ангел-хранитель, отдаю свое сердце, свою Любовь и свои силы подопечной.
На этот раз туман был жемчужно-молочный. Проникая в меня он успокаивал, дарил надежду, делал горечь светлее.
Секунда. Глаза Светлого тускнеют. Тело скрывается в тумане, в котором меньше минуты назад исчез Темный.
Я стояла. Живая. Но было ли мне до жизни? Я все была готова отдать только бы вернуть их.
- Ты! - боль превратилась в ярость, направленную на Андрея. - Это ты во всем виноват! -Одним прыжком подлетела к колдуну. Как же я его сейчас ненавидела! Я хотела, чтобы он почувствовал ту же боль, что и я, чтобы он понял, что натворил. Страха перед ним уже не было, только бешеная всепоглощающая ненависть.
Одно прикосновение и эмоциональный яд, разливающийся в моей душе, перекинулся на колдуна. О! Как он вспыхнул!
Колдун корчился, рвался и кричал, кожа краснела, покрывалась пузырями и лопалась. А он все горел! До мяса, до костей! Горело все его гнилое нутро!