- Что, с*ка, подготовилась? - Прошипело нечто, что было еще пять минут назад вполне смазливым представителем рода человеческого.
- Не понимаю о чем ты. - От ужаса сперло дыхание.
- Дрянь... - Существо еще раз стукнулось о невидимую преграду.
Не выдержав напряжения, захлопнула дверь. Колдун до меня не добрался, но от пережитого стресса едва стояла на ногах. И это с ним я еще целоваться хотела?! Забыв про ужин, кое как добралась до кровати и отключилась, коснувшись подушки головой.
Проснулась опять среди ночи, да что уж там, мне не привыкать. Взглядом обвела потолок и комнату. Тишина.
Еще одна такая ночь и “водяной” - станет моим вторым именем, от чая булькать начну. Правильно, происходит что-то стремное в твоей жизни - попей чайку, вдруг само рассосется?
Так, подбадривая саму себя и сочиняя почти рекламные слоганы для производителей чая, вышла из спальни в гостиную. И обмерла: на диване сидели двое.
Разглядеть в слабом свете уличных фонарей удалось только силуэты. Мужчины, оба не крупные, с длинными волосами. У того, что ближе ко мне, они лежали свободно на плечах, у второго были забраны в хвост на макушке. Деталей, к сожалению, видно не было.
- Вы кто? - голос предательски дрожал.
Силуэты остались недвижимы и молчаливы. Что делать? Быстро бежать на выход или уподобится скудоумным героям многочисленных дешевых ужастиков? Конечно, второе! Я же бессмертна!
Осторожно приблизилась, готовая к бегству в любой момент. Гениальная идея, выплюнутая практически застывшим от страха мозгом, осенила внезапно: “Свет! Мне нужен свет!”.
Возле дивана стоял стол с классическим настольным торшером, включающемся при прикосновении. Темнота рассеялась и на миг в глазах заплясали серые мушки. Когда они пропали, объекты наблюдения никуда не делись. Более того, от внезапного перехода от темноты к свету, они даже не поморщились. Но смотрели на меня внимательно.
Ближе к окну сидел светловолосый, худощавый мужчина. Высокие скулы, узкие губы, прямой нос, глубоко посаженные, но при этом большие глаза стального цвета под широкими светлыми бровями. В его лице не было ничего мягкого. Чистый лед.
Второй, помоложе, обладал нежными, почти женственными, чертами лица: прямой нос, пухлые губы, миндалевидные зеленые глаза, высокие скулы, немного вьющиеся каштановые волосы, судя по всему, спадали до поясницы. Он тоже был худощав. Но, в отличие от первого, по его губам блуждала ухмылка, которая притягивала взгляд.
Я откашлялась и повторила вопрос:
- Вы кто?
Темноволосый растянул губы почти в улыбку. У светловолосого, казалось, скоро иней на ресницах образуется, до такой степени лицо стало жестким.
Тем не менее ответил именно он. Сухие, рубленые фразы стучали по ушам снежной крупой:
- Мы твои хранители. В какой-то мере. - С сомнением покосился на младшего.
- Хранители?! - Это те самые о которых Анна Степановна упоминала, что ли? Опять какая-то мистика, чтоб ее.
- Именно. - Холодно подтвердил старший.
- А кто такие хранители? - я с трудом подбирала слова и выстраивала их в адекватные предложения.
- Вот люди... - слова младшего, прошлись по телу огненной волной.
- Ох, молчите, лучше молчите. - Я едва справлялась с вожделением. Что же он такое?!
И тут он засмеялся, и смех его не был хоть чуточку женственным: хриплый, пробирающий, чувственный, он сводил с ума. Закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании, только бы не показать, что происходит. Так стыдно. Но колени подгибались и, не устояв на ногах, осела на пол.
- Опять твои игры! Не мог даже сейчас воздержаться?! - Прорычал светловолосый, одним гибким движением поднялся с дивана и тут же опустился передо мной на колени. - Сейчас помогу, только не бойся. - Мужчина смотрел мне в глаза и серебристые омуты затягивали.
Он взял мое лицо в ладони, как ни странно, они оказались теплыми, почти горячими, и прикоснулся такими же горячими губами к моим. Обнял сначала верхнюю, потом нижнюю, усилил давление, раздвигая мои губы и проник языком, проведя сначала по губам, по зубам, сплетаясь в причудливом до безумства танце. Он был ветром в поле, нежным бризом, заснеженной степью, морозом на оконном стекле, чистым родником и светом, ярким, невыносимым, обжигающим. Когда светловолосый отодвинулся, я почувствовала, что плачу. Слезы непроизвольно катились по щекам.
- Моя хорошая, не надо, - он с нежностью собирал слезинки губами, обнимая, убаюкивая.