Боязно. Но я отбрасываю прочь страх и навязчивые мысли и приоткрываю дверь.
Выглядываю осторожно и в ту же секунду напарываюсь взглядом на острые носки мужских сапог, начищенные до блеска и украшенные блестящими пряжками.
Дорогие. Пошитые по последнему слову моды. Такие, наверное, только столичные богачи носят. Отцу подобное удовольствие точно не по карману.
Медленно поднимаю голову, скользя взглядом по телу обладателя новомодной обуви.
— Вот чёрт! — вырывается как-то само собой, когда мои глаза встречаются с тёмными осколками глаз Люциана Григгса.
— Рад, что вы передумали и всё-таки открыли дверь, моя дорогая, — щурится он, настолько откровенно шаря взглядом по моей груди, что я почти физически ощущаю его.
То, что я вижу в самой глубине тёмных глаз жениха, мне совершенно не нравится. Это больше похоже на превосходство. На похоть. Возможно, немного на раздражение. Но явно не тянет на радость от возможности лицезреть мою персону.
Впрочем, в этом смысле наши чувства взаимны.
— Дорогая? Ещё бы! — возмущённо подаюсь к нему навстречу. — За сколько отец продал мою честь и свободу? Что вы предложили ему? Только деньги? Или что-то ещё?
— Я не дал бы ничего за то, что мне неинтересно, Леа, — прерывает он мою гневную речь. — И отдал бы всё на свете, чтобы получить то, чего страстно желаю.
— Не тратьте ваше состояние напрасно.
— Отчего же? Вы для меня самое ценное и желанное приобретение.
Его губы, почти постоянно растянутые в улыбке; его насмешливый взгляд, шарящий по моей груди и его слова — всё это невероятно бесит.
— Вам не получить меня, господин Григгс. Никогда! — бросаюсь я на него, чтобы в гневе расцарапать наглую физиономию.
— Ошибаетесь, госпожа Пиррон, — отвечает он, с холодным спокойствием глядя на мои пальцы, сжимающие края воротника его рубашки. И не один мускул на его лице не выдаёт эмоций. — Я уже получил вас.
Опомнившись, отпускаю ткань и отступаю на шаг, обратно под защиту комнаты. Цепляюсь пальцами за дверь и дёргаю на себя, пытаясь закрыть.
Напрасно. Люциан оказывается проворнее и сильнее и опережает меня.
Сердце в груди подпрыгивает и ускоряет бег.
Мы с моим проклятым женихом остаёмся один на один. И я только сейчас понимаю, что ему достаточно сделать один шаг, чтобы оказаться в моей спальне.
— Не смейте, господин Григгс! — предупреждаю я его.
Не отрывая от Люциана взгляда, снова дёргаю дверь. Надеюсь застать наглеца врасплох, но он держит её слишком крепко.
— Не сметь что, Леара? — Он приподнимает одну бровь и кривит губы в ядовитой ухмылке.
— Не смейте приближаться! Переступите порог моей спальни, и клянусь, я позабочусь о том, чтобы у вас никогда не было наследников.
В тёмных глазах господина Григгса появляется нездоровый блеск, а по губам скользит улыбка, от которой под кожу пробирается мороз.
— Полно вам, Леа. — Жених склоняет голову набок, протягивает руку и проводит пальцами по моему лицу. От виска вниз к подбородку. — И бога ради, мы же с вами почти женаты. Сделайте одолжение, зовите меня Люцианом.
— Этой свадьбе никогда не бывать! — шиплю озлобленно. — Вот увидите, очень скоро я уговорю отца передумать.
— На вашем месте я не слишком рассчитывал бы на это. — Его лицо слегка преображается. Кажется, заявление о том, что я не желаю брачного союза, задевает и злит господина Григгса. — Итак, Леара, я спрошу только один раз. Вы спуститесь к ужину, чтобы присутствовать при обсуждении деталей нашей свадьбы?
— На вашем месте я не слишком рассчитывала бы на это, — отвечаю я в тон Люциану, в точности повторяя его слова.
— Хорошо. Будь по-вашему, моя дорогая.
Улыбка бесследно исчезает с губ жениха, а его лицо становится похожим на застывшую маску. И прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, он опускает руку и рывком выдёргивает из замка ключ.
— Что вы себе позволяете?! Сию же секунду верните ключ! — Я бросаюсь на него, но он поднимает руку, и ключ оказывается так высоко, что мне не дотянуться и даже не допрыгнуть. Как ни стараюсь.
Этому наглецу, кажется, мало того, что отнял ключ. Пока я прыгаю вокруг, стараясь поймать его руку, он пользуется моментом и хватает меня за талию. Притягивает и крепко прижимает к груди.
— Господин Григгс, что вы себе позволяете?! — выкрикиваю я, тщетно стараясь вытащить зажатую руку и влепить наглецу пощёчину.
Не в силах пошевелиться в тисках его объятий, оказываюсь беспомощна. В ужасе наблюдаю, как его лицо склоняется над моим, загораживая свет.