Костас победил.
Она повернула голову и уткнулась в его шею.
—Софи? — Он поднес руку к ее щеке и нежно провел большим пальцем по щеке. — Не плачь. Пожалуйста, не плачь, — хрипло простонал он.
В его голосе чувствовалась боль.
Она моргнула. По щекам текли жгучие слезы. Софи оплакивала надежды, от которых отказалась.
Костас прижал ее к своей огромной груди и крепко обнял. Она положила голову ему на плечо.
—Я тебя обидел, — прошептал он. — Мне жаль, Софи. Я был чудовищем. Не хочу снова причинять тебе боль. Хочу заботиться о тебе, Софи. Если ты позволишь мне. — Он сделал глубокий вдох. — Я не хочу, чтобы ты уезжала. Хочу, чтобы ты осталась, с Элени и со мной. Выходи за меня замуж, Софи. — Он нежно погладил ее по голове. — Выходи за меня и живи здесь, с нами.
На мгновение она ощутила восторг. А потом вдруг осознала, почему он делает ей предложение, и у нее поубавилось радости.
На секунду она забыла, что Костас привез ее в Грецию только из-за Элени. Наверное, из-за Элени он и делал ей предложение. Он любил свою дочь и ради того, чтобы эта маленькая девочка была счастлива, сделает все что угодно, даже женится.
—Нет, — прошептала она.
—Нет! Что ты говоришь?
—Между нами ничего нет. — Софи отшатнулась от него. Он немного ослабил хватку, чтобы она могла сесть прямо, но не отпускал ее. — Ничего, кроме секса.
Она пристально посмотрела ему в глаза, надеясь, что он ей поверит.
—Как ты можешь такое говорить?
Костас нахмурился.
—Это правда.
—Ты лжешь, Софи!
Она отвела взгляд.
—Ты не можешь бесконечно держать меня здесь против моей воли.
—А как насчет Элени? Ты просто оставила бы ее, потому что сердишься на меня?
—Я... очень люблю Элени. Но ты найдешь кого-нибудь еще, кто будет за ней присматривать. Для этого я тебе не нужна.
—Ты думаешь, что я хочу на тебе жениться только для того, чтобы ты могла заботиться об Элени? — осенило Костаса.
Она пожала плечами.
—Это удобно. Я нравлюсь Элени. И напоминаю ей о матери. Без сомнения, я напоминаю тебе о жене. Но это не то, чего я хочу.
Наступила тишина.
—Мне следовало раньше рассказать тебе о Фотини. — Костас снова прижал ее к себе. — В тот первый день, когда ты открыла мне дверь, мне показалось, что я увидел призрак Фотини. Сходство было удивительным. Конечно, потом я понял, что ты совсем другая. Но поначалу считал, что ты такая же, какой была она. Вот почему не очень-то доверял тебе...
Что? Софи попыталась сесть прямо и взглянуть ему в глаза, но он крепко обнял ее, прижимая к груди.
—Оказалось, что ваше сходство — кажущееся. Ты вызывала у меня страсть. В тот вечер, когда мы поцеловались, я потерял самообладание. Я овладел бы тобой прямо там, в коридоре. Мне никогда не доводилось испытывать ничего подобного. Я повел себя грубо, чтобы оттолкнуть тебя.
Софи удалось слегка высвободиться, и она взглянула ему в лицо. У него был мрачный вид.
—Ты оскорбил меня только потому, что не доверял самому себе?
—Да, я не мог доверять самому себе. Мне не хотелось верить тем чувствам, которые ты у меня вызывала. Я пытался притвориться, будто не верю в любовь. Только после того, как ты отвергла меня вчера, после того, как я осознал, насколько сильно тебя обидел и как ты мне нужна, я начал понимать.
—Расскажи мне о Фотини, — прошептала Софи, понимая, что прошлое — ключ ко многому.
Ей нужно было понять, откуда у Костаса это недоверие к ней.
—Она была красивой, избалованной, полной жизни, — тихо сказал он. — Это был брак по расчету, а не по любви. Мне была нужна жена, и она с радостью согласилась на мое предложение. Фотини нравилось быть центром внимания. Она привыкла к вечеринкам и веселью. К экстравагантному образу жизни.
Софи увидела, как он нахмурился. Ей отчаянно хотелось облегчить его боль.
—Когда родилась Элени, я думал, что это поможет Фотини привыкнуть к замужней жизни, даст ей цель, которой недоставало: появился ребенок, которого она сможет любить, ведь до этого, она любила только саму себя. Но Фотини страдала от тяжелой депрессии. И ей не нужна была наша дочь...
Софи охнула. Костас повернул голову и встретился с ней взглядом.
—Ее состояние стало настолько серьезным, что ее поместили в больницу. А когда она вернулась домой... Несмотря на лечение, настроение у нее отличалось непредсказуемостью, для ее поведения были характерны крайности. Она даже отказывалась общаться с Элени...
У Софи сжалось сердце.
—Состояние Фотини ухудшали алкоголь и наркотики, которыми ее тайно снабжали, так называемые, друзья. По-моему, они не понимали, насколько серьезно ее состояние. В ту ночь, когда она погибла, в ее крови обнаружили алкоголь и наркотики. Вот почему она съехала на машине с дороги. Нам повезло, что тогда с ней в машине больше никого не было.
—О, Костас!
—Теперь все кончено, — сказал он, глядя ей в глаза. — Но тебе нужно знать, что ты привлекла меня не потому, что похожа на Фотини. Я хочу тебя, ради самой тебя. — Он обхватил ладонями ее лицо. — Я люблю тебя, Софи. Вот почему я не могу тебе позволить покинуть меня. Ты нужна мне. Ты — часть меня, часть моей души.
—Я тоже люблю тебя, Костас. Я... пыталась скрыть это от тебя... мне было тяжело тебя покидать...
—Софи! Мы больше никогда не расстанемся, обещаю.
Софи не смогла ответить, потому что он нежно поцеловал ее в губы. А потом она улыбнулась Костасу, и он широко улыбнулся в ответ.
—Ты решила свою судьбу, Софи. Теперь ты — моя
—А ты — мой.
—Тебе нужно знать кое-что еще.
—Что же?
—Элени. Причина, по которой ты оказалась единственным совместимым донором, которого мы смогли найти... Когда мы сделали первые анализы крови, врачи обнаружили, что никто в моей семье не годится в доноры. Дело в том... Фотини вышла за меня замуж, уже будучи беременной. Элени не моя биологическая дочь. Как бы то ни было, я — ее отец. Я люблю ее, и она всегда будет моей дочерью.
Каким человеком был ее Костас! Каким сильным. Каким великодушным и любящим...
—Важно только то, что ты меня любишь так же, как я люблю тебя.
—И ты выйдешь за меня замуж? Ты даже примешь ребенка другой женщины?
—Элени будет нашей дочерью, — поправила Софи его.
—Я недостоин тебя. Я это знаю. Но я всю жизнь посвящу тому, чтобы сделать тебя счастливой. — Он улыбнулся. Внезапно его черные глаза засверкали. — И я постараюсь добиться того, чтобы ты никогда не передумала. Начну немедленно.
Он принялся расстегивать пуговицы у нее на рубашке.
—Костас... нет! — Она в ужасе бросила взгляд через его плечо, боясь, что неподалеку от машины кого-нибудь увидит, может быть Йоргоса. Но на поляне никого не было. Только какая-то птица выводила трель в тени старых оливковых деревьев,
Костас широко улыбнулся.
—Софи... да! — Он прижал ее к своей груди. — Да, да, да!