— Выключи, пожалуйста, свет, — попросила тихо.
Дарьялов посмотрел на меня, чуть прищурившись, потом кивнул и выключил бра над кроватью.
— Давай договоримся, — его руки пробрались под подол платья, скользнули вверх по бедрам, — ты сама включишь, когда захочешь.
— Хорошо. Но только не сегодня. И даже не очень скоро.
— Когда захочешь, — повторил он, поглаживая узкую полоску кожи над резинками чулок, поднимаясь выше, под кружево, мягко и вкрадчиво проникая пальцами внутрь.
Я уже забыла, как это бывает. Как горячо и мучительно сладко, до невыносимости. Какое это наслаждение — отдавать себя ему и забирать его взамен. Чувствовать его в себе — глубоко, полно. Для того природа и создала эту пустоту, чтобы она была вот так заполнена.
Тихо поскуливая, я стащила через голову платье. Дарьялов снял с меня все остальное — кроме чулок.
— Пусть будут, — его язык нарисовал полукруг над резинкой. — Очень секси.
Тусклого света фонарей, пробиравшегося по краям штор, хватало лишь на то, чтобы видеть смутные очертания наших тел, слившихся воедино. Но его глаза ловили этот отблеск и сияли так, что я снова тонула в них, как в самый первый вечер.
— Спасибо тебе, — сказала я уже потом, положив в блаженной истоме голову ему на грудь. — Спасибо, что помог мне из этого выбраться. Без тебя я бы не справилась.
— Ну, по правде, ты еще не справилась, — его пальцы лениво рисовали смайлики у меня на животе. — Только начала справляться. Но все получится. Я знаю. Ты такая. Если уж взялась за что-то — обязательно вывезешь. Тут мы с тобой похожи. Понимаешь, Ирка… мне все равно, какая ты. Нет, мне, конечно, очень нравилась твоя фигура. Мужики — они глазами любят, да. И руками. Но я давно уже не пацан, который дрочит на телку из порно. Для меня ты всегда будешь такой, какой я тебя увидел в первый раз. Время, сука, идет быстро, по-скотски быстро. Даже если ты сейчас похудеешь и все подтянешь, навсегда такой не останешься. Мы оба постареем, и очень скоро. Я раньше, ты позже. Может быть, даже очень-очень некрасивыми станем. Но я все равно буду помнить ту Ирину, которая вошла в мой кабинет с глазами по восемь копеек. Вошла и подбила под солнышко, аж дыхание перехватило.
— Дарьялов… — я шмыгнула носом. — Наверно, я в прошлой жизни что-то очень хорошее сделала. Ну не знаю, старушку из пожара вытащила или еще что. Раз в этой мне такого идеального мужчину отгрузили.
— Да никакой я не идеальный, Ира, — усмехнулся он. — Очень многие уверены, что я такая скотина, для которой даже пули жалко.
— Это для других. А для меня идеальный. Хотя с тобой и трудно, конечно. Но со мной тоже, еще как.
— Да, трудно. И мне с тобой, и тебе со мной. Но люди обычно не ценят то, что достается легко. Мне нужна ты, Ирка. Даже если станешь размером с кита. Но ты не станешь, я знаю. На что угодно могу поспорить.
Ровно через год мы ужинали вдвоем в «Фаворите». На мне был тот же самый костюм, что и в первый раз.
12
В августе Иришке исполнилось три года, а через неделю у Дарьялова был юбилей — пятьдесят пять. Меня заранее мутило, не хуже, чем в начале беременности. Мутило от предстоящего пафоса: ресторан, гости и всякое такое. За пять лет все уже привыкли к тому, что у него есть э-э-э… гражданская жена и ребенок. Многие меня видели, и я видела многих, но сейчас намечалось что-то вселенского масштаба. И все бы ничего, меня даже партийная номенклатура не пугала, но должны были приехать оба сына Дарьялова, которых я еще не знала. Сам он был невыездным, а они не приезжали сначала из-за ковида, потом из-за транспортных сложностей. А может, просто не хотели, я не вникала.
— А как они вообще относятся? — спросила я, когда только родилась Иришка. — Ко всему этому? Что у тебя женщина на пятнадцать лет моложе, теперь вот еще ребенок?
— Ну как? — пожал плечами Дарьялов. — Если я скажу, что они в восторге, то совру. Но они оба достаточно хомо сапиенсы, чтобы не обсуждать и, тем более, не осуждать мою личную жизнь вслух. Ибо это чревато.
Перед их приездом я вспомнила эти его слова, и не сказать чтобы они воодушевляли.
Ничего, и это переживем. Приедут, побудут пару дней и уедут обратно. Взрослые дети, живущие за границей, — это все-таки не свекровь где-нибудь по соседству. Свекрови у меня, к счастью, в этот раз, в отличие от двух предыдущих, не было. Наверно, говорить по такому поводу «к счастью» было неэтично, но если исходить из рассказов Дарьялова, получалось именно так.