Но в любом случае она ничем не отличалась от Равенны.
Однако ему нужно было ответить на вопрос Энни, и он на ходу придумал историю:
— Мы случайно столкнулись с ней у Ранделла и Бриджа, леди Эддингтон. Боюсь, я не совсем расслышал ее имя, но она потеряла там вот это, — сказал Люсьен, доставая из кармана носовой платок.
— Я могу вернуть его ей, — предложила Энни, протягивая руку.
— Знаете, я предпочел бы сам отдать ей эту вещь. Я хочу ее удивить, вы меня понимаете?
— Не совсем, милорд.
Люсьен улыбнулся широкой обаятельной улыбкой.
— Не могли бы вы оказать мне любезность и написать герцогине, что в библиотеке ее ждет сюрприз?
— Лорд Дейнридж, вы еще даже не были представлены друг другу. Да что здесь происходит?
— Сестричка, позволь мне сказать тебе, что… как бы получше выразиться… в отношении ее светлости и лорда Дейнриджа никакие правила уже не действуют.
Люсьен с силой толкнул друга в бок.
— Найлз, заткнись!
Энни смотрела на них широко раскрытыми глазами.
— Герцогиня Уоррингтон? Не может быть. Всем известно, что она крайне набожна и верна своему мужу. Вы хотите сказать, что у вас с ней…
— Я ничего не хочу сказать, кроме того, что мне необходимо поговорить с ее светлостью несколько минут наедине, — перебил ее Люсьен.
— А это действительно ее носовой платок? — поинтересовалась Энни.
— А что значат эти инициалы? — в свою очередь спросил ее Люсьен.
Энни не вполне понимала, как можно назначать свидание женщине, даже не зная ее имени, но мудро решила не вмешиваться.
— Серина Бойс, — сказала она. — Вы действительно хотите, чтобы я написала эту записку?
Люсьен кивнул:
— Обещаю, что это будет весьма короткий разговор. Я не сделаю ничего, что испортило бы ваш праздник.
Энни растерянно взглянула на брата, но тот кивком подтвердил просьбу своего друга.
— Это против моих правил, но я помогу вам. В библиотеке через двадцать минут, хорошо?
Люсьен немедленно посмотрел на часы.
Леди Уоррингтон в недоумении перечитывала записку, только что переданную ей слугой. Сюрприз? Какой сюрприз? “Иди и узнай сама, — сказала она себе. — Может быть, это что-нибудь забавное. В конце концов, записка подписана леди Эддингтон, а та вряд ли задумает нечто плохое”. Однако Серина чувствовала какую-то необъяснимую тяжесть. Она почти не знала леди Эддингтон и не представляла, зачем той понадобилось это непонятное рандеву в библиотеке.
— Что это, дорогая? — спросил Сайрес.
— Ничего особенного, — ответила Серина, прикрывая записку руками. — Как твоя спина?
— Плохо. Я хочу еще немного побеседовать с лордом Эддингтоном, а потом мы уедем. Ты не возражаешь?
— Конечно, нет. Я пойду в библиотеку поговорить с леди Эддингтон. Зайди за мной туда через час.
— Обязательно.
Серина дождалась, пока муж выйдет из зала, а затем направилась к выходу. Ее обуревали тревога и любопытство.
Пройдя по длинному коридору, она оказалась перед дверями библиотеки. Леди Уоррингтон остановилась и прислушалась. Тишина. Слишком тихо для приятного сюрприза. Она осторожно приоткрыла массивную дверь и 'заглянула внутрь. Никого.
Глупышка, подумала она. Леди Эддингтон, должно быть, немного опаздывает, занятая другими гостями. Она придет через несколько минут.
С этой мыслью леди Уоррингтон зашла в комнату, стены которой были заставлены шкафами с книгами. Воспоминания о другой библиотеке и о том, что там происходило, неожиданно всплыли в ее памяти.
Она услышала, как сзади захлопнулась дверь. Серина обернулась, и вздох удивления сорвался с ее губ. Люсьен!
Он стоял в дверях, загораживая своими широкими плечами весь дверной проем. Она смотрела на него, не понимая, что происходит. Это какая-то ошибка!
— Здравствуй, дорогая. — Эти слова, которые прежде он произносил с нежностью, теперь вонзились в нее, словно лезвие ножа.
Люсьен подошел ближе. Серина инстинктивно сделала шаг назад.
— О, возможно, мне следует обращаться к вам “ваша светлость”?
О Господи, он знает. Ее лоб и ладони покрылись бусинками пота.
— Вы узнали? — спросила она дрожащим голосом.
— А вы надеялись, что этого не произойдет?
Его лицо пылало от гнева, глаза опасно сверкали под густыми бровями. Люсьен выглядел как человек, которого предали. Это выражение лица она часто видела у своего отца. Серина не успела вымолвить ни слова. Люсьен подошел к ней, грубо схватил обеими руками и притянул к себе. Его полные губы, которые раньше ласкали ее, теперь искривились в злобной усмешке.
— В какие игры ты играешь, маленькая дрянь?
Она поняла, что ей не остается ничего, кроме как сказать правду.
— Это была не игра. Я просто позволила, чтобы это случилось. Но мне не следовало так поступать, — добавила она шепотом.
Серина надеялась, что ее правдивое признание уменьшит его гнев, но напрасно. Он лишь сильнее сжал руки, а лицо сделалось непроницаемым.
— Нет, это не так. Ты могла все остановить в любую минуту. Черт побери, тебе было достаточно просто сказать “нет”, а еще лучше сообщить, что ты замужем. Поверь, я бы оставил тебя в ту же секунду. Чего ты добивалась? Хотела, чтобы муж начал тебя ревновать? По-видимому, у него нет времени, чтобы самому затащить тебя в постель! — Слова, слетавшие с его губ, больно ранили Серину. — Или тебе скучно иметь дело со стариком и захотелось кого-нибудь погорячее? Тебе понравилось использовать меня?
Леди Уоррингтон чувствовала, что сгорает от стыда и гнева одновременно.
— Можно подумать, вы сами — образец добродетели, Дейнридж! — воскликнула она. — Разве вы не пытались меня обольстить? Вы опьянили меня своим вином и своими поцелуями, а потом получили то, чего добивались.
— Да, я виноват в этом, но я не знал о вашей девственности и вашем замужестве.
Серина виновато опустила глаза.
— Простите, я не думала, что это имеет для вас такое значение.
— Не думали? — Его голос звенел он гнева. — То, что произошло между нами, было не похоже ни на что, что происходило в моей жизни. А потом я проснулся и увидел, что тебя нет, а мои простыни все в крови. Черт побери, как это может не иметь для меня значения?
— Большинство мужчин даже не вспомнили бы об этом, — заметила она, думая о многочисленных любовниках своей матери.
Его лицо скривилось в недоброй усмешке.
— Мы сейчас обсуждаем не кого-то, а меня. И для меня все произошедшее значит очень много.
Серина судорожно сглотнула подступивший к горлу комок.
— Я еще раз приношу свои извинения.
— Я не хочу слушать ваши извинения! Я хочу знать, почему вы так поступили?
Она смотрела на свои сжатые в кулаки руки.
— Я не хотела этого, — начала она дрожащим голосом. — Но когда вы спасли меня… а потом, потом дотронулись до меня… Я просто не смогла сопротивляться.
Он взял ее за подбородок и поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Это что, попытка окончательно вывести меня из себя, ваша светлость?
— Нет, я…
— Оставьте при себе ваши оправдания. Меня от них тошнит, — грубо прервал он ее.
— Но я говорю правду!
— Все женщины всегда говорят правду, — заметил он с горьким сарказмом.
Люсьен замолчал. Он тяжело дышал, волосы разметались по лбу. Серина смотрела на него и проклинала себя за то, что не может отвести глаз. Ее тело снова начало таять от его прикосновений, а губы наливались жаром при виде его губ. Она ничем не отличалась от матери.
— Я развелся с такой же похотливой ведьмой, как и ты, — сказал он, — и не желаю иметь ничего общего с тобой, для которой врать так же легко, как дышать. Никогда больше не попадайся мне на пути.