В Ташкенте побывал Валгепеа. Он недурно устроился там, работал на хлебозаводе бригадиром, жил с кассиршей универмага, эвакуированной из Минска белоруской. В марте 1942 года его мобилизовали и направили в Эстонскую дивизию, со Светланой расставаться Хель-муту было жалко. Под Великими Луками он был ранен, вторично ранило его во время неудачного десанта на остров Сырве, раненым попал он в плен. До сих пор Валгепеа клянет моряков, которые высадили их слишком далеко от берега: пока добирались до суши, угодили на глубь - многие утонули. Самым добрым словом он вспоминает комиссара полка, который вместе со всеми прыгнул в воду и погиб в том безнадежном сражении, и еще комсорга, с которым они вместе выбрались на берег, где и попали в плен. Хельмута Валгепеа увезли в Курляндию, оттуда в Германию, из концлагеря освободили американцы, агитировали остаться на Западе, Валгепеа потребовал, чтобы его отправили в Советский Союз. В партии восстановили только в 1954 году, когда он уже был председателем колхоза, На этом посту он работает и по сей день. Колхоз на хорошем счету, колхозные агенты, или, другими словами, уполномоченные, постоянно в разъездах, по инициативе Валгепеа картошку возили в Воркуту и в Армению, свинину - в Караганду и Ленинград, в колхозе разводят серебристых лисиц и норок, в последнее время колхоз получает хорошую прибыль от солода, для которого закупали ячмень на Украине. Когда Хельмута Валгепеа упрекали, что он слишком занят торговыми сделками за пределами республики и прибылями с подсобного промысла, он отвечал, что пока колхоз не в состоянии гарантировать людям приличный доход, до тех пор никто и трудиться хорошо не станет, каждый будет копаться на своем клочке, заниматься коровой и поросенком, хватать где только сможет - и с поля и на ферме, трактористы и шоферы будут левачить, доярки снимать молоко, а на работу придется гнать из-под палки. В последнее время колхоз выходит в число передовых также по зерновым и по надоям. У колхоза свой фирменный магазин в Таллине, прекрасный клуб, на побережье - база отдыха с финской баней, есть финские бани в каждой бригаде, та, что на центральной усадьбе, выполняет порой и представительские функции. Валгепеа своими руками построил себе дом еще в 1952 году, только печку сложил мастер, в 1962 году купил дочери дом в Пя-яскюла. Научился водить машину, шофера, который до этого ездил на колхозной "Волге", определил комбайнером, сказал, что сделает из него известною механизатора, и слово свое сдержал, по итогам социалистического соревнования тот постоянно находится в списке десяти лучших комбайнеров республики. Парень и сам что надо, но и Валгепеа обеспечивает ему условия работы. В колхозе два Героя Социалистического Труда, лично Валгепеа награжден орденами Ленина и Октябрьской Революции. На республиканских совещаниях работников сельского хозяйства он выступает с речами, в которых требует больше удобрений для полей и лимитов на строительство. Две пачки "Ориента" Хельмут донес все-таки в Эстонию.
Маркус, как политрук роты и парторг батальона, проделал с Эстонским корпусом весь его боевой путь, первый раз был ранен у совхоза "Никулино", потом при форсировании пролива Суур Вяйн, третий раз - в Курляндии. Последняя рана была легкой, и он остался в строю. Брата разыскать ему так и не удалось, после войны узнал, что тот умер в стройбате от воспаления легких. Не застал он больше и матери, ее схоронили за день до освобождения Таллина. Демобилизовавшись, Маркус с десяток лет проработал в партийном аппарате инструктором, в 1957 году добился перевода на административную работу - объяснять, почему именно, особо не стал. Койт решил, что ради длинного рубля или из-за женских интриг, Валгепеа в это не верил. Какое-то время Маркус работал в главном управлении автотранспорта, затем в центральном аппарате министерства, наконец, три-четыре года тому назад перешел на завод. Заочно окончил юридический факультет Тартуского университета, но жалел об этом. Его призванием была все же техника, Маркус считал себя неудачником. Первая женитьба его расстроилась, жена не стерпела увлечений на стороне. Второй брак оказался устойчивым, от двух браков был один ребенок. Последние годы жил очень тихо, для развлечения ремонтировал соседям английские замки, радиоприемники, телевизоры. До конца жизни не освободился от чувства, что Дагмар погибла из-за него. Маркус повесился в котельной центрального отопления, он дружил с истопником, которого временами, удовольствия ради, подменял. Повесился Маркус не из-за Дагмар, а из-за рака печени.
В первые послевоенные годы о Бернхарде Юхансоне не было ни слуху ни духу. Снова оказался он на виду в середине пятидесятых годов, когда в газетах начали появляться его статьи; он стал ученым-психологом, писал и о психологии отдельной личности, и об общественной психологии; в шестидесятые годы Юхансон занялся социологией. Деятельно участвовал во встречах ветеранов войны, Маркус видел его среди участников обороны Эстонии, но разговора избежал. Он не верил тому, что Юхансон написал о себе. Будто он в темноте и тумане потерял на берегу Нарвы связь с товарищами и вынужден был остаться в оккупированной Эстонии. Дескать, пытался перейти линию фронта с новыми сообщниками, даже фамилии приводил, но их уже не было в живых возле Кингисеппа всех захватили в плен. Ему удалось бежать из Лавассареского концлагеря, и он снова называл людей, однако и их как выяснилось в конце статьи, не было в живых - одного застрелили немцы, другой умер сразу после войны. Сам он скрывался на хуторе у дяди, который помогал и русским военнопленным. Три года прожил в беспрестанной опасности, в августе 1944 года организовал небольшой партизанский отряд, который самостоятельно действовал в лесах Тартума-аского уезда. К статье были приложены фотографии Юхансона и трех его товарищей, которые все сейчас успешно работают в народном хозяйстве. Маркус поверил только тому, что Юхансон скрывался у дяди. Слова о самостоятельных действиях партизанского отряда вызывали у него улыбку - многие из тех, кто прятался в болотах от мобилизации, теперь выдают себя за партизан... Но об этом Маркус никому не сказал, даже Валгепеа, который, приезжая в город, иногда навещал его.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
После завершения романа я снова перечитал дневник - так подействовала на меня кончина Маркуса Кангаспуу. Возник интерес к причинам его смерти. Он повесился. У него оказался рак печени, и мучениям он предпочел самоубийство. Факт этот я внес в свою рукопись. Задним числом обрели особенный смысл и заключительные строки письма: "Мне они (то есть дневники) не понадобятся" - думается, что, отсылая свои тетради, Маркус уже решил покончить с собой. Могу и ошибаться. Выяснился и такой факт: на панихиде выступал известный социолог, которого я осмеливаюсь считать прототипом, - в романе он носит имя Бернхарда Юхансона. Последний говорил от имени бывших товарищей по оружию. Бернхард Юхансон говорил тепло, отозвался о Маркусе Кангаспуу как о человеке исключительно широкой души, который любил правду и был бесстрашным, на которого даже в минуты величайшей опасности всегда можно было положиться. Близкие Маркуса Кангаспуу были до слез тронуты этой речью.
Автор
Таллин, 1970-1972