— Ты не должна взрослеть, — обрывает парень.
Волна горячего страха накрывает меня и почти сшибает с ног.
— Звучит жутко, — издаю нервный смешок.
— Оставайся такой, как сейчас.
— А какая я?
— Чистая.
Он дышит тяжело и прерывисто. Можно подумать, рядом со мной не человек, а хищник. Чудовище. Вампир, жаждущий невинной крови. Или оборотень, который способен в любой момент потерять людское обличье. Ангел? Нет, он точно не ангел. Бес, вырвавшийся из пекла на огненном мотоцикле. Где же его байк? Куда пропал ревущий монстр?
— Я тебя совсем не понимаю, — признаюсь честно.
— Это хорошо.
15
Я не знаю, как долго мы стоим вот так, в кромешной темноте, до безумия близко. Время как будто перестает существовать. Стремительно пробегающие минуты никак не ощущаются.
Я чувствую жар его дыхания. Мощь огромного мускулистого тела. Рядом с ним ощущаю себя совсем крошечной.
Мелкая. Маленькая. Так он сказал. Ему нравится девушки постарше? Он в кого-то влюблен? Вопросы вспыхивают и гаснут. Остается только пепел.
Очень скоро я совсем перестаю думать. Не тянет нарушить молчание. Не хочется разрывать воцарившуюся тишину.
Пусть момент растянется и станет бесконечным.
Вдруг раздается свист. Пронзительный, резкий. А потом следует взрыв, гулкий хлопок.
Я оборачиваюсь на звук и вижу россыпь ярких искр.
Полночь. Начинается салют.
Ребята вылетают на улицу, спешат на эффектное зрелище, и я понимаю, что Ангел выбрал самое лучшее место для наблюдения за представлением, ведь именно тут открывается наиболее полный вид и при этом мы оказываемся в стороне от толпы народа. До нас долетают обрывки фраз, оживленные возгласы, взрывы смеха, но мы стоим вдалеке от остальных, наше уединение никем не нарушается.
Фейерверк потрясающий. В этом году все проходит особенно ярко и круто, с размахом. Мои глаза расширяются от восторга.
Ох, я же вижу! Снова все отлично вижу! Разноцветные сверкающие всполохи создают замысловатые рисунки, и я каждый из них могу отлично различить. Яркие вспышки подсвечивают ночное небо неоновыми огнями. Каскады искр разлетаются в разные стороны, озаряют густую черноту.
Я перевожу взгляд в сторону, приглядываюсь и различаю в полумраке надпись на школе, свежий плакат — «Весенний бал». Потом поглядываю на ребят, на учителей. Осознаю, что зрение вернулось. Силуэты больше не расплываются перед глазами, выглядят четко. Конечно, я не вижу лица окружающих детально, однако это уже благодаря расстоянию между нами.
Сердце стучит просто бешено. Кровь приливает к щекам.
Если я обернусь, то увижу Ангела. Разгадаю секрет.
— Нет, — говорит он, будто чувствует мой порыв.
— Что ты…
— Не оборачивайся.
Крупные ладони опускаются на мои плечи, сдавливают, не позволяя обернутся. Сжимают мягко, но уверенно, пресекая любые попытки нарушить приказ.
— Я хочу тебя увидеть! — выпаливаю.
— Ты и так увидела все, что я мог показать.
— Неправда, — заявляю запальчиво. — Ты что, боишься? Ты такой трус? Почему именно мне запрещается смотреть на твое лицо? Я не представляю ни одной нормальной причины!
— Это для твоей защиты.
— Разве мне что-то угрожает? — раздражаюсь. — Почему ты не можешь выражаться прямо?
Его дыхание жжет затылок. Моя кожа покрывается колючими мурашками от ощущения ледяной опасности.
— Я рядом, — вдруг говорит он.
А я не могу понять. Это реально ответ на мой вопрос про угрозу? Или же парень подразумевает что-то совсем другое?
Я теряюсь.
— Даже если ты меня не видишь, я всегда буду за твоей спиной, — припечатывает Ангел.
Глубокий и низкий голос буквально обволакивает меня, опутывает стальной паутиной.
— Но я, — сглатываю. — Я хочу тебя видеть. Не надо прятаться позади или оставаться где-то в стороне. Выйди на свет и дай мне рассмотреть.
— Нет, — рвано выдыхает Ангел. — Так проще.
— Ошибаешься, — нервно мотаю головой и дергаюсь, пробуя развернуться, но попытка оказывается напрасной.
Тянет высказать ему очень многое, но я вовремя прикусываю язык и мысленно отвешиваю себе увесистый подзатыльник. Еще немного — и я бы начала просить парня задержаться здесь подольше. А какой в этом смысл?
Может, он спешит к своей любимой девушке? Может, ему вообще наплевать на меня? Допустим, и правда помог из жалости. Как же это глупо и унизительно цепляться, приставать к чужому парню. Пусть уходит, пусть отправляется куда подальше.
— Одна ночь, — как-то отстраненно произносит Ангел, будто вообще обращается не ко мне. — Время еще не вышло.