Лоренс Блок
Одна ночь смерти
Lawrence Block — One Night of Death
© 1958 by Lawrence Block — One Night of Death
© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2024
Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям.
Было всего семь часов. Я услышал звон колоколов в маленькой церкви в двух кварталах по Мерсер-стрит, и этот звон заставил меня напрячься.
Семь часов. Через пять часов они убьют моего отца.
Они выведут его из камеры и неспешно приведут в маленькую комнату в конце коридора. Это будет короткая прогулка, которая закончится тем, что он окажется в небольшой комнате, один, с плотно закрытой дверью. Потом он будет сидеть, стоять и просто ожидать.
Ровно в двенадцать часов они откроют газоотводы. Цианистый газ хлынет прямо в камеру. Может быть, он закашляется, я не знаю. Но независимо от того, кашлянул бы он или нет, газ попал бы в его легкие при вдохе. О, он будет пытаться задержать дыхание так долго, как только может. Мой отец — боец, понимаете, но есть вещи, с которыми невозможно сражаться.
Газ убьет его. Затем яд направят обратно в резервуары, чтобы сохранить его для следующего раза, а тело моего отца вынесут в черном непрозрачном мешке. Его похоронят где-нибудь на территории тюрьмы.
Я не мог оставаться в доме больше ни минуты. Я не мог сидеть и смотреть, как мама пытается заглушить боль стаканом за стаканом дешевого портвейна, не мог слушать, как она тихо плачет. Мне тоже хотелось плакать, но я не знал, как.
Я накинул куртку и вышел из дома, тихонько закрыв дверь. На улице было прохладно. Воздух был хрустящим и свежим, дул ветерок, и опавшие листья скользили по тротуару.
Это могла быть прекрасная ночь в начале осени, но это было не так.
Мой отец был убийцей, и сегодня они собирались его казнить.
Убийца.
Картина, которую создает это слово, совсем неправильная. Потому что мой отец не жестокий, не злой человек и не жадный до денег. Не так давно он был закройщиком в магазине одежды и копил деньги, чтобы потом заняться собственным бизнесом где-нибудь на Седьмой авеню.
Это было не место для него, мягкого, покладистого парня. Закон улицы — убей или будешь убит, уничтожь конкурентов, пока они не уничтожили тебя. Но отец не хотел никому ничего плохого. Он просто хотел делать красивые платья и продавать их. А на Седьмой авеню все не так, совсем не так.
Он справлялся с этим. Благодаря чему мы хорошо питались, и ему удавалось шить такие платья, какие он хотел. Человек может научиться приспосабливаться практически ко всему, сказал он мне однажды. Человек делает то, что должен делать.
Партнером отца был человек с фамилией Букспан, и он занимался бизнесом, а отец — производством. Букспан оказался мошенником, и единственное, к чему папа не мог привыкнуть, — это к подлому партнеру, который его постоянно обманывал.
Когда отец узнал масштабы лжи, он убил его.
Не импульсивно, с горячим диким гневом, потому что он не импульсивный человек. Он был спокойный, расчетливый и умный человек. Он выжидал время, пока они с Букспаном не отправились в деловую поездку в Лос-Анджелес. Он законно купил пистолет в магазине в Лос-Анджелесе и при первой же возможности вышиб Букспану мозги.
И они его, конечно, поймали. Бедняга, он даже не пытался сбежать. Это было простое дело, незатейливое с множеством улик, мотивом и все такое. Его судили в Лос-Анджелесе, где произошло убийство, но приговорили к смерти в Сан-Квентине.
Я бесцельно ходил по городу, просто думая об этом. Я был в Нью-Йорке, а мой отец собирался умереть на другом конце континента. Менее чем через пять часов. Потом, конечно, я понял, что это будет восемь часов. Между Нью-Йорком и Калифорнией разница во времени составляет три часа. Ему оставалось жить восемь часов, и у меня было восемь часов до того, как наступит время оплакивать его.
Как дождаться смерти человека? Что вы делаете, когда знаете, что смерть наступит в любую минуту? Идете ли вы в кино? Может быть, смотрите телевизор? Читаете журнал?
Я даже не заметил, где нахожусь, и, подняв голову, обнаружил, что переместился на площадь Святого Марка. Это было вполне естественно. Раньше я проводил большую часть времени на этой маленькой улочке, расположенной к востоку от Третьей авеню и к северу от площади Купера. Я проводил время с Бетти, которая была моей девушкой.
До убийства.
Убийства все меняют, понимаете. Они переворачивают все с ног на голову, и внезапно Бетти перестала быть моей девушкой. Внезапно она перестала со мной разговаривать. Я был сыном убийцы.
Однако Дэн Букспан не был сыном убийцы. Он был таким же гнилым, болтливым, криворуким ублюдком, как и его старик, но его старик был уже мертв. Так что у Дэна Букспана было преимущество. А еще моя девочка.