— Хорошо. Хорошо. Ты мне ничего не обещала. Давай будем считать, что я обещал сам себе пригласить тебя. Не лучше ли нам встретиться?
Его настойчивость поразила ее. Она убрала левой рукой упавшую на лицо прядь.
— Чего ты хочешь от меня?
— Чтобы ты приняла мое приглашение на ужин.
— А что будет после ужина?
— Выпьем кофе, — заигрывал он с ней. Потом добавил мягко:
— Ладно. Если ты не хочешь, ничего не будет после ужина.
— Что ты имеешь в виду под этим ничего? Нет такого мужчины, который ничего не хочет от женщины. И потом, ты же не знаешь меня, не представляешь, как я выгляжу и кто я такая.
— Хорошо. Предположим, я включил воображение. Хочешь, опишу тебя?
— Если сможешь…
— Примешь приглашение на ужин, если угадаю?
— Подумаю над этим.
— Хорошо. Этого достаточно.
В течение четверти часа он описывал ее. Он начал с глаз. Сказал, что они широко открыты и черны как ночь. Волосы каштановые, собраны в косу, спадающую через плечо на грудь. Нос острый и гордо смотрит вверх, рот маленький, губы полные и блестящие. Потом он перешел к цветам, которые она предпочитает, блюдам, которые любит и которые терпеть не может. А она слушала. Когда он закончил, она холодно сказала: «Ладно. Все, что ты сказал, не про меня». Она не солгала. Он описывал другую женщину. «Ты знаешь… Ты ищешь женщину с такими внешними данными? — спросила она. — Тогда я не та, которая тебе нужна». И не дав ему ответить, она закончила разговор как-то по-дурацки: «Ладно. Я сейчас не могу», — и отключила телефон.
Она вернулась к бумагам. Прошла секунда, другая, десять, пока пространство комнаты не разорвал крик: «Дура… Дура… Зачем ты сделала это?! Боже мой!». Она закрыла лицо ладонями: «Ох! Ох!» — схватила телефон и была готова кинуть его как можно дальше. Вдруг раздался звонок. Больше всего ей хотелось, чтобы это был он. Это действительно был Я.
Она улыбнулась, засмеялась и ответила.
Свеча
Коллеги были удивлены ее частым отсутствием. И хотя Ясмин удавалось из дома совершать еще больше сделок, чем в офисе, два дня назад непосредственный начальник отчитал ее и сказал, что должность ответственной по связям с общественностью требует постоянного присутствия на рабочем месте.
Она не приняла близко его слова, только изобразила широкую, как полумесяц на ясном небе, улыбку. Она излучала удовлетворение и сдержанность. До сих пор она не могла понять, в чем причина этого упоения: в мудрости Эфтаба или в Амере, как его звали, хотя она до сих пор, как в первый день, называла его Я.
Какова бы ни была причина, казалось, что Ясмин переживает новый этап перемен, благодаря которым она стала еще красивее и сильнее, чем та напуганная несколько дней назад зеленым небоскребом девочка.
За то время, пока их отношения с Я развивались, беседы с Эфтабом становились все короче, хотя по-прежнему были глубоки. Охраннику здания были известны практически все подробности их отношений, которые начались сразу же, как она отключила тогда телефон: их первая встреча, первый ужин и первая ночь в его квартире.
В тот день, когда она решила с ним встретиться, после того как долго тянула и отказывалась, она пошла на встречу полностью преображенная. Эфтаб никогда не видел ее раньше столь женственной. Она предстала перед ним внизу у входа. Он знал ее только как деловую, вечно спешащую туда-сюда женщину.
— Как я вам? — спросила она у него.
— Царица! — ответил он, любуясь ее стройной фигурой, и повторил: Настоящая царица!
— Я одновременно испытываю и страх, и счастье. Это первое свидание.
— Не обращайте внимания. Идите и ничего не загадывайте! Наши проблемы начинаются, когда мы слишком многого ждем от других.
Она с нежностью коснулась его руки и пошла к машине. Ведя машину по направлению к аль-Джумейра, где они должны были встретиться, она стала думать, как вести себя с Я, чтобы ничего не ждать от встречи, плывя по течению. «Я ничего не жду. Ничего». Но вместо этого подсознательно она стала ожидать сверх того: «А если он окажется несимпатичным? Дурного поведения? А может, он жаден». Пока ехала, она рисовала себе образы отвратительных мужчин, хотя еще его не видела. Если бы эта сюрреалистическая картина ожила и этот образ можно было лицезреть, перед нами предстало бы чудовище. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула, полностью наполнив легкие, и послушалась совета Эфтаба, словам которого верила, как священным текстам — прекратила все это.
Город Джумейра был недалеко, она прибыла на место на четверть часа раньше и вышла прогуляться пешком. Этот городок в первые дни пребывания здесь становился для нее прибежищем каждый раз, как она хотела переместиться во времени и пространстве. Место это было похоже на старую деревушку из глины и кирпича, но сделанную по современным технологиям. Улочки кондиционировались, а деревянные с лепными карнизами потолки в стиле древнеримских и старых восточных рынков сообщали гостям, что Дубай — город не только стеклянных небоскребов. Это был старинный город, или, по крайней мере, таким его хотели представить, в центре самого современного мегаполиса.