Она вернулась туда, откуда начала, и пошла медленнее. Через полчаса прогулки то скорым шагом, то в размышлениях она зашла в супермаркет центра и вышла оттуда через час с полной тележкой. Хотела было направиться к машине, но ее остановил аромат кофе, идущий из соседнего кафе. Она присела за столик в центре зала, попросила кофе и начала изучать присутствующих. Сначала она пыталась определить, чьи лица печальны, а чьи излучают радость, кто одинок, а кто полон жизни. Никто не был грустным настолько, чтобы искать, с кем разделить свою печаль, но и тех, кто сиял бы от счастья, тоже не было. Что касается одиночества, то оно оказалось написано на всех лицах, особенно женских. Как часто она задавалась вопросом: «Неужели мужчины не страдают от одиночества?».
Она залюбовалась девочкой, прыгающей вдалеке от матери. У девочки были длинные каштановые волосы, яркое платье, туфельки в белую и цветную полоски. Вдруг ее отвлек спор двух ливанок. Она не поняла, из-за чего он возник, однако ей показалось смешным, что они стали ссориться по-английски, когда одна из женщин на нем еле-еле говорила.
Ссора стихла также быстро, как началась. Она спокойно пила кофе и разглядывала черты сидящих перед ней. Ей показалось, что она в точке пересечения полушарий и перед ней проходит весь мир. Впервые она заметила, что люди не прогуливаются, а несутся в спешке. Да и она сама также торопится неизвестно куда. Зачем? Они похожи на стадо, бегущее от чего-то. Однако это было стихийное стадо, животные бегут в одном направлении.
Бегут. Бегут. Даже те, кто идет медленно, в душе они бегут. Она была убеждена, что если их души оторвутся тел, то вырвутся далеко вперед.
Мимо нее прошли арабские женщины, обращающиеся к своим детям на английском. «Они очень хотят стать англичанами», — сказала она про себя. Через некоторое время прошла группа индийцев, тоже говоривших по-английски, и она съязвила: «А эти просто настаивают на том, что они британцы».
Среди толпы она выделила семью, которую приняла за американцев. Мать везла младенца в коляске, отец шел горделиво, скромность его была напускная, словно в одном кармане у него Белый дом, а в другом ядерное оружие.
Она просидела еще десять минут, прежде чем сделать последний глоток кофе. Не успела уйти, как рядом присели девушки из Эмиратов. По тому, как они были разряжены и какие у них были прически, можно было подумать, что большую часть зарплаты они оставляют в салоне красоты.
Она покатила тележку. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри росла злоба на глупую память. С тех пор как она потеряла свое имя, как она стала никем, она мечтала встретить кого-то, кто скажет ей: «Эй….! Как дела?».
Еще не было семи, когда она остановилась перед домом. Выйдя из машины, с прежним изумлением взглянула на зеленого стеклянного великана. В слепящем освещении на верхушке и у основания здания рабочие не прекращали работу. Она взяла сумки и поднялась в квартиру.
Она не подозревала, какой сюрприз там ее ждет.
То восстанавливаясь, то отвлекаясь за покупками и наблюдениями ее память уже не старалась вспомнить забытое имя. Однако, войдя в квартиру, она с новой силой стала о нем думать. Уже прошло столько часов, а она не вспомнила. Это было уже серьезнее, чем временный сбой памяти.
Она сложила все покупки на столик в углу маленькой кухни, за которым едва расселись бы двое, сняла с себя одежду и вернулась к списку имен: Лейла, Афра, Суад, Амаль… Она пришла в такую ярость, что от ее рубашки незамеченной отлетела одна из пуговиц. Она встала перед зеркалом и посмотрела на себя. Мозг судорожно вспоминал. Хотя бы одну букву из имени!
Она сняла с себя все и осталась так стоять без движения, как будто задумавшись о чем-то, прошла в ванну и под прохладной водой, которую так любила, вернулась к игре в имена. Однако вскоре почувствовала, что сил нет совсем, и упала на кровать, завернутая в полотенце, избегая смотреть в сторону окна. Она заняла себя мыслями о том, что приготовить на ужин, стала искать сигареты, но обнаружила, что забыла купить их, а также салфетки, а сегодня вечером или завтра встреча.