— С тех пор, как он начал искренне заботиться о тебе. Мне это, может, и не нравится, но Миллер успел доказать, что ты много значишь для него, Оливия. И вот, в очередной раз, он берет заботы о Чарли на себя. Забота о тебе приоритетна для него. — Я ничего не отвечаю, и Уильям заполняет тишину, продолжая: — Поступки твоей матери тоже были во благо.
— Но это ты отправил ее подальше от меня, — напоминаю, тут же осознавая ошибку. — О боже! Ты солгал, да?
Страдальческое выражение лица говорит само за себя, только подтверждая мои подозрения.
— Ты никуда ее не отправлял. Она ушла сама! Оставила тебя и меня!
— Оливия, все…
— Я иду в туалет, — произношу быстро, прерывая его.
Разговоры о матери не помогут. Убегаю, оставляя Андерсона позади в явном смятении. Плевать.
— Ты не можешь вечно убегать от своей матери! — кричит Уильям, отчего я поскальзываюсь.
Убегать?
В гневе поворачиваюсь.
— Да! — кричу я. — Да, могу! Она оставила меня! Выбрала свою жизнь! Пусть катится к черту, если считает, что может запросто вернуться ко мне, как только я перестала страдать!
Отшатываюсь назад. Гнев переполняет меня, ноги трясутся. Уильям внимательно наблюдает за мной. Его мучения очевидны, но я не испытываю сострадания. Сейчас он пытается наладить отношения с Грейси Тейлор. Не понимаю, зачем ему нужна эта эгоистичная сука.
— У меня есть все, что нужно, — заканчиваю я спокойно. — Почему она здесь? Спустя столько времени?
Уильям поджимает губы, в глазах вспыхивает жестокость.
— У нее не было выбора.
— Даже не начинай! — кричу, испытывая отвращение. — У тебя не было выбора. У нее не было выбора! У всех он есть!
Я помню, что сказала Грейси в «Сообществе». «Будь я проклята, если он собирается ворваться в ее жизнь и выбросить все болезненные моменты, которые я пережила за все эти годы!». И вдруг все сходится. Это настолько очевидно, что даже глупо.
— Она ведь вернулась назад только из-за Миллера, правда? Она использует тебя! Вернулась, чтобы забрать единственное, что приносит мне счастье с того момента, как оставила меня. Но она решила заставить тебя заниматься грязной работой! — Я почти смеюсь. — Неужели она ненавидит меня настолько сильно?
— Не говори глупости!
Это совсем не глупости. Она не смогла построить счастье с Уильямом, поэтому теперь пытается помешать нам с Миллером.
— Она ослеплена завистью. Видеть меня с Миллером, знать, что он готов на все ради меня, для нее невыносимо.
— Оливия, не…
— Здравый смысл, — шепчу я, медленно отворачиваясь от бывшего сутенера своей матери. — Скажи ей, что она может вернуться туда, откуда пришла. Здесь ей не рады.
Сама в шоке от проявленного спокойствия, и обиженный вздох Уильяма свидетельствует, что он так же ошеломлен моей жестокостью. Жаль, что ни Уильям, ни Грейси не подумали о тех боли и ущербе, которые я перенесу за все эти годы.
Ухожу прочь, не оглядываясь, чтобы не видеть боль, которую создала. Планирую свернуться калачиком на диване в офисе Миллера и отключиться от мира.
— Ливи.
Слышу голос Миллера, пока иду по коридору. Поднимаю голову и вижу его, идущего ко мне навстречу. К счастью для него, у меня нет сил, чтобы ругаться.
— Миллер.
— Что случилось?
Посылаю взгляд, говорящий: «Серьезно?» Он тут же отступает на шаг от меня. Правильное решение.
— Ты выглядишь усталой, малышка.
— Я и правда устала.
Впечатление, будто из меня высосали жизненные силы. Подхожу к Миллеру ближе и использую остатки энергии, чтобы обнять его как можно крепче. Цепляюсь за него всеми конечностями. Он охотно отвечает на мою потребность в поддержке, поворачивается и тащится вместе со мной обратно тем же путем, каким пришел.
— Мне кажется, будто прошла вечность с последнего раза, когда я слышал твой смех, — тихо замечает Миллер, заводя нас в офис и усаживая на диван.
— Прямо сейчас не так уж много поводов для счастья.
— Готов поспорить об обратном, — не соглашается Миллер. Он укладывается вместе со мной на гладкую кожу дивана. Я по-прежнему не ослабляю хватку. — Я решу проблемы, Оливия. Все будет в порядке.
Грустно улыбаюсь про себя, восхищаясь его доблестью, но беспокоясь, что, решая проблемы, он создаст новые. А еще я считаю, что Миллер не может заставить мою мать исчезнуть.
— Хорошо, — выдыхаю, чувствуя, как накручивают мои волосы.
— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает он.
Качаю головой. Мне ничего не нужно. Кроме Миллера.