— Как твое самочувствие? — спрашиваю я, оборачиваясь к ней, и вижу, что она возится с проводами. — Оставь их!
Нан в раздражении хлопает ладонями по подлокотникам.
— Мне скучно! — вопит она. — Еда просто отвратительна, и меня заставляют мочиться в горшок.
Я хихикаю, зная, что ее тщательно оберегаемому чувству собственного достоинства нанесен существенный ущерб, и она не в восторге от этого.
— Делай, что велено, — предупреждаю я, — ты оказалась здесь не просто так.
— Из-за легкого укола в сердце вот и все.
— Ты как будто о свидании говоришь! — смеюсь я.
— Расскажи мне о Нью-Йорке. — Мой смех стихает в ту же секунду, и я неловко ерзаю, соображая, что можно поведать. Ничего не приходит в голову. — Я попросила тебя рассказать о Нью-Йорке, Оливия, — говорит Нан успокаивающе, и я решаюсь взглянуть на нее, надеясь, что выражение ее лица соответствует тону, — а не то, как ты там оказалась.
Наверное, мои губы побелели из-за того, как сильно я их сжала, стараясь сдержать волнение, которое так и норовило перейти в рыдания. Сложно представить, что можно полюбить ее еще сильней.
— Я так по тебе скучала. — Мой голос срывается, и я позволяю бабушке заключить себя в объятия.
— Дорогая девочка, мне тебя ужасно не хватало, — вздыхает она, прижимая меня к мягкому телу, — хотя я и была занята тем, что кормила трех крепких мужчин.
— Трех? — бормочу ей в грудь.
— Да, — Нан разжимает объятия и убирает с моего лица копну волос, — Джордж, Грегори и Уильям.
— Ох, — выдыхаю я. В голове возникает образ трех мужчин, сидящих за обеденным столом и поедающих сытную еду. Уютно. — Ты кормила Уильяма?
— Да, — взмахивает она морщинистой рукой с напускным безразличием, — я приглядывала за всеми.
Улыбаюсь, несмотря на все возрастающее беспокойство по поводу слишком тесного общения Нан и Уильяма. Пока бабушка воображает, что это она присматривала за ними, я знаю, как обстоят дела. Уильям заверил, что позаботится о ней, но даже без него Грегори и Джордж справились бы на отлично. Но как только вспоминаю, где мы находимся, улыбка тут же сходит с лица. В больнице. Потому что у Нан случился сердечный приступ.
— Время вышло. — Мягкий голос Миллера привлекает внимание, и я вижу, как блеск в его расслабленном нежном взгляде тускнеет и переходит в беспокойство.
Игнорирую его вопросительный взор, слегка качаю головой и встаю.
— Нас выгоняют, — говорю я, наклоняясь, чтобы обнять Нан.
Она крепко сжимает меня, притупляя чувство вины. Бабушка в курсе, что я корю себя.
— Прихватите меня тайком с собой.
— Не говори глупостей. — Я стою неподвижно, окруженная Нан, пока она не разрывает объятие. — Пожалуйста, веди себя хорошо с врачами.
— Да, — вмешивается Миллер, делая шаг вперед, и опускается на колени рядом со мной, чтобы поравняться с Нан. — Я очень хочу Биф Велингтон, и я не знаю никого, кто готовит его так же хорошо, как вы, Жозефина.
Нан растекается лужицей в своем кресле, и меня переполняет счастье. Она обхватывает ладонями заросшие щетиной щеки Миллера и притягивает его к себе, пока они едва не сталкиваются носами. Он не отстраняется. Наоборот, поощряет ласковый жест и кладет руки поверх ее, пока она прикасается к нему.
Я с любопытством наблюдаю, как им удается уединиться в просторной палате. Все вокруг становится незначительным, пока они обмениваются тысячей слов одним взглядом.
— Спасибо за то, что заботишься о моей малышке, — шепчет Нан так тихо, что я едва слышу.
Прикусываю губу, когда Миллер берет ее руки, подносит ко рту и нежно целует.
— До последнего вздоха, миссис Тейлор.
Глава 7
Устраиваюсь на заднем сиденье автомобиля Уильяма и ощущаю, будто гора свалилась с плеч. Есть миллион других проблем, под давлением которых можно было бы рухнуть, но я ни о чем не могу думать, кроме как о счастье собственными глазами видеть, что Нан в порядке.
— Тед, ко мне домой, пожалуйста, — просит Миллер и протягивает мне руку. — Иди сюда.
Игнорирую его жест.
— Я хочу домой.
Тед вливается в поток машин, и я замечаю, как он мельком смотрит в зеркало заднего вида, а на его дружелюбном лице с жесткими чертами появляется ласковая улыбка. Я, подозрительно сощурившись, наблюдаю за ним, даже когда он больше не пялится на меня, а затем поворачиваюсь к Миллеру. Тот взирает на меня задумчиво, а его рука все еще висит между нами.
— Полагаясь на свою интуицию, осмелюсь предположить, что говоря «домой», ты не имеешь в виду мою квартиру. — Его рука падает на сиденье.