Я сразу понимаю проблему. Мы не расставились несколько недель. Нью-Йорк стал непрерывной каруселью поклонения и потакания друг другу. Теперь мы вернулись к реальной жизни. Грустно улыбаюсь, не зная, что сказать и сделать, чтобы ему стало лучше. Ничто не удержит меня вдали от Нан.
— Я ей нужна, — бормочу.
— Я знаю. — Он смотрит на меня снизу вверх и изо всех сил пытается подарить одну из своих улыбок. Пытается. Исказившее черты его лица беспокойство не позволяет ей пробиться наружу. — Жаль я не могу контролировать свою потребность в тебе.
Я хочу и не хочу, чтобы он это контролировал.
— Потребность во мне или в обеспечении моей безопасности? — осведомляюсь я, потому что это самое главное. И прекрасно знаю, что он мне сейчас ответит.
— И то, и другое.
Киваю в знак согласия и делаю глубокий вдох.
— Ты обещал никогда не заставлять меня делать то, чего я не хочу.
Миллер крепко зажмуривается и поджимает губы.
— Я начинаю жалеть об этом.
Мои губы растягиваются в улыбке. Ну да, это так.
— Это не тот спор, который ты выиграешь. Единственный выход в том, что ты останешься с нами.
Его глаза распахиваются, и я сдерживаю улыбку, понимая, в чем дело.
— Как я буду боготворить тебя в доме твоей бабушки?
— Ты не так давно прекрасно с этим справлялся. — Поднимаю брови, любуясь, как темнеют его голубые глаза от воспоминаний о встрече на лестнице. Слегка нахмурившись, он давит на мою попку и притягивает к себе.
— Ее не было в квартире.
— Ты говоришь о ней, как о королевской особе!
— Ну, а разве это не так?
Согласно фыркаю и наклоняюсь, чтобы наши лица оказались на одном уровне.
— Предоставляю выбор вам, мистер Харт. Я иду к Нан. Не окажешь ли ты честь присоединиться ко мне? — Я в восторге, когда в его глазах появляется искорка, а уголки губ начинают подергиваться.
— Хорошо, — бормочет он, пытаясь казаться угрюмым, хотя я в курсе, что его призрачная игривость хочет вырваться на свободу. — Это будет чистый ад, но для тебя я сделаю все, Оливия Тейлор, даже поклянусь воздерживаться от прикосновений к тебе.
— Тебе вовсе не нужно этого делать!
— Позволю себе не согласиться, — спокойно замечает он, поднимаясь на ноги и удерживая меня у себя на талии. Лодыжками обхватываю его поясницу, недовольно морща лицо. — Я не собираюсь проявлять неуважение к твоей бабушке.
— Она угрожала отрезать твое мужское достоинство, — напоминаю в надежде избавить его совесть от этого глупого обещания.
Его лоб красиво морщится. Я достану его.
— Согласен, но сейчас она больна.
— А это означает, что ей придется постараться, чтобы тебя поймать.
Миллер проигрывает борьбу по сдерживанию веселья и ослепляет меня одной из своих улыбок, из-за которых у меня едва не останавливается сердце.
— Мне нравится слышать, как ты кричишь мое имя, когда я заставляю тебя кончать. Это просто невозможно. Не хочу, чтобы твоя бабушка думала, будто я не уважаю ее и ее дом.
— Тогда я буду шептать это тебе на ухо.
— Дерзость моей сладкой девочки снова выходит поиграть?
Небрежно пожимаю плечами.
— Мужчина, которого я люблю, снова притворяется джентльменом?
Он резко вдыхает, будто я его шокировала. Я на это не куплюсь.
— Я обиделся.
Наклоняюсь и кусаю его за кончик носа. А затем оставляю мокрую дорожку языком до уха. Чувствую, как под моей грудью учащается его сердцебиение.
— Тогда преподай мне урок, — тихо и соблазнительно шепчу ему в ухо, прежде чем прикусить мочку.
— Я просто обязан это сделать. — Чередой быстрых и умелых движений он ослабляет хватку и бросает меня на кровать.
— Миллер! — взвизгиваю, падая и размахивая руками в воздухе. Приземляюсь в центре огромной кровати, задыхаясь от смеха и пытаясь сориентироваться. Он стоит у края, неподвижный и спокойный, и смотрит на меня так, будто хочет съесть. Мое и без того тяжелое дыхание прерывается. Я поднимаюсь, пытаясь сесть, пока он наблюдает за мной полуприкрытыми, полными желания, глазами.
— Иди ко мне, сладкая девочка, — хрипит он. Это заставляет мое сердце биться еще быстрее.
— Нет. — Саму себя шокирую отказом. Я хочу к нему. Отчаянно. Не знаю, почему так сказала и, судя по легкому удивлению, появившемуся на лице Миллера, он тоже шокирован.
— Иди. Ко. Мне, — выговаривает он каждое слово, предупреждающе понизив тон.