— Пожалуйста, — умоляю я, глядя слезящимися глазами на Карла. Мой голос дрожит, а сердце сдавливает. — Пожалуйста.
Он поджимает губы, и все возможные эмоции играют на лице злодея, как на фотопленке: горе, печаль, вина, гнев.
— Черт, — ругается Карл, и внезапно тянет меня за стойку бара.
Он ударяет кулаком по скрытой кнопке за полкой, полной спиртных напитков, и все здание внезапно начинает кричать, вокруг нас так громко звенят тревожные колокольчики, что все вскакивают со своих стульев. Активность вспыхивает в одно мгновение. И невыносимый звук, что странно, успокаивает. Карл привлекает внимание всех вокруг, но я знаю, что ему нужен один конкретный мужчина.
— Оливия, малышка.
Электрический разряд пробегает по телу, когда она легко касается моей руки. Снова дергаюсь в крепких руках Карла. В этот раз мне удается освободиться.
— Грейси, оставь ее! — рычит Карл, когда я выбегаю из-за стойки, а ноги мгновенно немеют от скорости, которую быстро набираю.
Могу думать только о побеге. Надо выбраться. Сбежать. Добираюсь до двери бара и быстро сворачиваю за угол, едва успевая заметить, что она идет за мной, но тут, откуда ни возьмись, появляется Уильям и преграждает ей путь.
— Грейси, — кричит Уильям, его голос сочится угрозой, — глупая женщина!
— Не дай ей уйти! — кричит она. — Пожалуйста, остановите ее!
Я слышу боль в ее голосе, вижу ужас на прекрасном лице, когда смотрю на него в последний раз перед поворотом за угол. Я замечаю. Но не чувствую. Ощущаю только собственную боль, злость, хаос. И не могу с этим справиться. Фокусируюсь на побеге и бросаюсь к дверям, которые выведут меня из этой адской дыры, но внезапно я больше не двигаюсь. Ноги продолжают работать, но дверь не приближается, только спустя некоторое время понимаю, что происходит.
— Оливия, это я, — успокаивающе шепчет Миллер. Он говорит очень тихо, но его голос прорывается сквозь бушующую тревогу. — Ш-ш-ш.
Всхлипываю и поворачиваюсь, обнимая и цепляясь за него изо всех сил.
— Помоги мне, — всхлипываю ему в плечо, — уведи меня отсюда, пожалуйста.
Мои ноги отрываются от земли, и я крепко прижимаюсь к его груди.
— Ш-ш-ш. — Он обхватывает мой затылок, прижимая лицо к своей шее, моему уютному убежищу, и начинает шагать прочь. Целеустремленно.
Паника начинает спадать. И это только потому, что я окружена его уверенностью.
— Мы уезжаем, Оливия. Я увезу тебя.
Мои одеревеневшие мышцы оживают под его яростной хваткой и успокаивающим тоном. Я признательна, и не могу найти слов, чтобы выразить это. Смутно осознаю, что вой сирен резко оборвался, но я более чем осознаю шаги, раздающиеся позади нас. Две пары. И это не Миллер.
— Не забирай ее у меня!
Тяжело сглатываю и только сильнее зарываюсь в изгиб шеи Миллера. Он игнорирует вопли и продолжает шагать.
— Грейси! — ревет Уильям. Громкость его голоса заставляет Миллера сбиться с шага, но он вскоре восстанавливает темп. — Грейси, черт тебя дери! Отстань от нее!
— Нет!
Нас резко останавливают. Миллер поворачивается, чтобы разобраться с моей матерью
— Отпусти мою руку, — шипит он.
В его голосе угроза, которую он привык использовать на других. Тот факт, что эта женщина — моя мать, не имеет никакого значения для Миллера.
— Я не буду повторять. — Он остается неподвижным вместо того чтобы вырваться из ее хватки, очевидно, ожидая, что она отпустит его.
— Я не позволю тебе забрать ее. — Решительный голос Грейси вселяет в меня страх.
Боже. Не могу смотреть на нее. Не хочу смотреть на нее.
— Нам нужно поговорить. Я хочу объясниться.
Ощущаю пульсацию тела Миллера. Именно в этот момент осознаю свое положение. Он смотрит на мою мать. Он смотрит на женщину, которая бросила меня.
— Она поговорит с тобой, когда будет готова, — произносит он тихо, но с предупреждением в голосе, — если вообще будет готова.
Миллер поворачивается ко мне, его губы на моих волосах. Дышит он глубоко. Успокаивает меня. Таким образом говорит, что мне не нужно делать то, чего не хочу. И я очень сильно его за это люблю.
— Но мне надо поговорить с ней сейчас, — в ее тоне решительности хоть отбавляй, — она должна знать…
Миллер тут же выходит из себя.
— Разве она выглядит, как человек, готовый поговорить? — рычит он, от чего я вздрагиваю в его руках. — Ты бросила ее!
— У меня не было выбора, — дрожащим голосом произносит мать.
Ее эмоции очевидны. Однако я не сочувствую. Может, потеряла человечность? Бессердечная. Нет, сердце как раз у меня есть. И оно бьется внутри меня, напоминая о поступках матери, совершенных много лет назад. В моем сердце нет места для Грейси Тейлор. Оно заполнено Миллером Хартом.