Прикусываю губу, сдерживая растущее желание и воздерживаюсь от того, чтобы сказать ему, что в конечном итоге он — источник моего нахальства.
— Уточни, — безосновательно требую я, ведь Миллер достаточно точно выразил свои мысли.
— Как пожелаешь, — без колебаний соглашается он. — Это, — целует меня в живот, напевая, — еще один подарок от тебя мне. Ты же знаешь, я яростно защищаю принадлежащее мне. — Он смотрит на меня, и я теряюсь в его глазах, сейчас таких искренних. — То, что растет внутри тебя, принадлежит мне, моя хорошая. И я уничтожу всех, кто попытается отнять его у меня.
Странный выбор слов, манера выражать свои чувства сейчас не имеет значения, потому что я свободно владею языком Миллера. Он не мог сказать лучше.
— Хочу быть идеальным папочкой, — шепчет он.
Счастье переполняет меня, но, пробиваясь сквозь блаженство, прихожу к выводу, что Миллер имел в виду Чарли. Его он уничтожит. Чарли знает обо мне. И видел меня с тестом в руках. Теперь я стала еще более серьезной причиной для ухода Миллера. Чарли устраняет настолько веские причины. А Миллер уничтожает все, что встает у него на пути. К своему ужасу, я в курсе, что он вполне способен на это.
Чарли ждет смертный приговор.
Громкий стук заставляет меня обернуться и повернуть голову в сторону входа в клуб.
— Андерсон, — бормочет Миллер.
На его лицо вернулась непроницаемая маска. Наш короткий момент счастья закончился. Он отстраняется от меня, слегка сжимая бедро. Моя дерзость внезапно возвращается на место.
— Что он тут забыл? — интересуюсь я, спрыгивая со стойки.
— Пришел помочь.
Не хочу его видеть. Теперь я точно знаю, что она в Лондоне, и Миллер его не сдержит. Уильям захочет поговорить о моей матери. А я не хочу. Внезапно кажется, что стены «Айса» давят на меня, пугая. Хожу по бару, разглядывая помещение. Выпустить злость. То, что мне нужно. Хватаю бутылку водки, бездумно откручиваю крышку и наливаю себе тройную порцию. Но как только холодное стекло бокала касается губ, останавливаюсь. Перед глазами появляется картинка.
Ребенок.
— Черт, — выдыхаю, медленно опуская бокал на столешницу. Смотрю на него, кручу, а затем жду, пока жидкость замрет. Не хочу пить. В последнее время алкоголь я использовала исключительно для одной цели — заглушить печаль. Отныне нельзя.
— Оливия? — Вопросительный тон Миллера заставляет мое усталое тело развернуться, показывая полное безнадеги выражение лица… и стакан. — Что ты делаешь?
Миллер делает шаг вперед, в глазах неуверенность. Он переводит взгляд с меня на стекло.
Чувство вины присоединяется к безнадежности. Качаю головой. Теперь я раскаиваюсь даже за то, что вообще решила налить водку в бокал.
— Я не собиралась пить.
— Конечно, не собиралась. — Миллер обходит бар и злобно выхватывает стакан из моей руки, прежде чем вылить его содержимое в раковину. — Оливия, я уже на грани безумия. Не подталкивай меня еще дальше. — Его предупреждение сурово и серьезно, но выражение лица неожиданно мягкое. Он умоляет меня.
— Я не думала, — начинаю, желая доказать ему, что налила напиток в попытке заглушить слепой гнев. Мне едва дали возможность осознать новости. — Я не собираюсь пить, Миллер. Я никогда не наврежу своему ребенку.
— Что?
Широко распахиваю глаза, услышав шокированный выкрик. Миллер практически рычит. О. Боже. Мой.
Не поворачиваюсь, чтобы увидеть врага. Если во мне и оставалась хоть частичка дерзости, то она бы тут же исчезла от презрительного взгляда или слов. Поэтому я настороженно смотрю на Миллера, молча умоляя взять инициативу в свои руки. Сейчас никто, кроме него, не защитит меня от Уильяма Андерсона.
Затянувшееся молчание причиняет боль. Мысленно я молю, чтобы Миллер прервал его, но крепко зажмуриваюсь, когда слышу, как Уильям вздыхает. Ладно, пусть будет он.
— Скажи мне, что я ошибаюсь. — Слышу тихий глухой стук, это Уильям садится на барный стул. — Пожалуйста, скажи мне, что это не так.
Сдерживаю себя, чтобы не ответить: «Все так и есть. Ну, и что с того?» Но я молчу. Злюсь на себя. Я стала бесполезной. Не могу проявить храбрость, обрушить ее на Уильяма.
— Она беременна. — Миллер вздергивает подбородок и расправляет плечи. — Мы в восторге от новостей. — Он смотрит на Уильяма с вызовом.
И мужчина согласен.
— Да черт бы вас побрал, — выплевывает Андерсон. — Из всего возможного дерьма, именно это, Харт.
Я вздрагиваю. Не нравится мне то, как сильно начала вздыматься грудь Миллера. Хочу присоединиться к нему, стать единым целым. Но мое чертово тело отказывается подчиняться. Поэтому стою, повернувшись спиной к Уильяму, а мой разум судорожно оценивает угрозу ситуации.