Софии известны последствия ухода Миллера? Он закован в кандалы, и не только женщинами, живущими в паутине извращенных удовольствий. Мне плохо. Его уничтожение? Кто эти люди?
Звонок мобильного телефона пронзает гнетущую тишину, и Уильям, не теряя времени, отвечает. Он полон раскаяния, тихо разговаривая с кем-то, его тучная фигура в сером костюме неловко топчется на месте.
— Две минуты, — говорит он натянуто, после чего сбрасывает вызов и пронзает меня своими серыми глазами. Они полны печали. Желудок скручивается. — Забирай её и уходи, — шепчет он, глядя на меня. — Сейчас же.
Я хмурюсь, не понимая, и встаю, переводя взгляд на Миллера. Он понимающе кивает.
— Что происходит? — спрашиваю, не зная, сколько еще смогу выдержать.
Миллер подходит ко мне и ладонью обхватывает заднюю часть моей шеи, намереваясь успокоить поглаживающими движениями. Я бы оттолкнула его, только не могу пошевелиться. Он поворачивается к Уильяму.
— У тебя есть документы?
Из внутреннего кармана пиджака Уильям достаёт коричневый конверт. Он несколько секунд раздумывает, прежде чем протянуть его Миллеру, который берёт его и, удерживая под мышкой, достает оттуда два паспорта и стопку бумаг. Подбородком открыв одну из бордовых книжек на странице с фотографией, он пробегает по ней глазами. Там я. Я молчу, не в силах произнести что-либо, и смотрю, как он проверяет вторую, на этот раз со своей фотографией внутри.
— Вам лучше уйти, — давит Уильям, глядя на часы.
— Присмотри за ней. — Миллер отпускает меня и убегает в спальню, оставив меня бороться с паникой. Я задыхаюсь, жестокий мир окружает меня и превращает мою жизнь в хаос.
— Что происходит? — спрашиваю, в конце концов, голос дрожит в такт пробивающему меня ознобу.
— Вы уезжаете, — просто и коротко отвечает Уильям, не дрогнув, все эмоции исчезли.
— У меня нет паспорта.
— Теперь есть.
— Подделка? Зачем тебе подделывать для меня паспорт? — И откуда он его достал? Я практически смеюсь над собой, только этому мешает отсутствие сил. Это Уильям Андерсон. У его власти нет границ. Я должна бы об этом знать.
Он осторожно подходит ко мне, одна рука в кармане пиджака, в другой стакан со скотчем.
— Затем, Оливия, что с той секунды, как я узнал, что ты связалась с Миллером Хартом, я знал, что именно таким будет конечный результат. Я не вмешивался, всё усложняя.
— Что за конечный результат? Что происходит? — Почему люди говорят загадками?
Уильям как будто обдумывает что-то несколько секунд, а потом смотрит на меня полными сожаления, прекрасными серыми глазами. Он знает всё о темноте Миллера. Оковы и дурной характер не единственные причины того, почему Уильям так упорно хотел уберечь меня от Миллера. Всё так предельно ясно. Ему также известны последствия наших отношений. Он слабо улыбается, ладонью накрывает мою щеку и подушечкой большого пальца ласково проводит по моей холодной коже.
— Может быть, мне и стоило так поступить с Грейс, — говорит он тихо, как будто сам себе, воспоминания разглаживают черты его лица. — Может быть, мне стоило увезти её из этого ужаса. Увезти её из этого.
Я смотрю в его полное сожаления лицо, но не задаю очевидный вопрос, в котором бы говорилось, из чего этого.
— Ты жалеешь об этом?
— Каждый день моей дерьмовой жизни.
Тревога уступает место грусти. Уильям Андерсон — мужчина, страстно любивший мою маму, — живёт с ежедневным сожалением. Оно сильное и живое. Оно съедает его. Не могу найти слов, чтобы облегчить его боль, так что делаю единственную правильную для себя вещь. Я тянусь к зверски властному мужчине и обнимаю его. Жалкая попытка облегчить боль длиною в жизнь, но когда он улыбается моему поступку и принимает мои объятия, крепко удерживая меня свободной рукой, думаю, я, возможно, могу на минутку всё изменить.
— Достаточно, — говорит он. Ну вот, властность снова на месте. Я отстраняюсь от него и, как только в поле зрения появляется вся комната, я вижу Миллера в паре метров от нас, он стоит рядом с Грегори. Мой лучший друг выглядит так, как будто находится в трансе, а Миллер необычайно спокоен, учитывая то, что только что увидел. На нём серые спортивые брюки, черная футболка и кроссовки. Необычный для Миллера вид, но после порчи всех его масок, думаю, у него нет особого выбора. А потом мое внимание привлекает спортивная сумка в его руке, и я перевариваю все, произошедшее с паспортами и словами Уильяма.
— Идите, — командует Уильям, указывая на дверь. — Машина припаркована на углу. Выходите на втором этаже и воспользуйтесь пожарной лестницей. — Миллер не шевелится, поэтому Уильям продолжает. — Харт, мы это уже обсуждали.