На столе были разложены архитектурные чертежи. Но это были не просто какие-то визуализации. Они были нарисованы от руки – что-то вроде умирающего искусства среди архитекторов. Пользоваться компьютером было проще и быстрее. Однако что-то было утрачено, когда технология взяла верх.
Визуализации были доказательством этого. Они были прекрасно сделаны – сами по себе произведение искусства. Даже название проекта и номер файла в правом нижнем углу были написаны буквами от руки. Я отодвинула самый верхний рендеринг в сторону, открыв лист с подробными рисунками, на которых было изображено несколько стилей окон. Одно было из цветного стекла, каждое миниатюрное оконце тщательно раскрашено. Это была работа человека, который относился к архитектуре не просто как к отрасли инженерии, но и как к виду искусства. Страсть. Кто-то, кто любил сохранять прошлое так же сильно, как строить будущее.
Едва отдавая себе отчёт в том, что я делаю, я расположила свой телефон над столом и стала фотографировать. Я хотела получить возможность посидеть с рисунками, задержаться на них, как на декадентском десерте. Щёлк, щёлк, щёлк. Звук срабатывания затвора моего телефона эхом разнёсся по тихой комнате.
Грубая рука схватила меня за руку и развернула к себе.
Я закричала, шок заставил меня оцепенеть. Моё сердце заколотилось, а затем забилось так быстро, что у меня закружилась голова.
Разъярённый Джонатан навис надо мной, его тёмные брови были опущены над сверкающими голубыми глазами.
— Что ты делаешь?
— Я…
Он взглянул на изображения у меня за спиной:
— Ты пытаешься украсть мою работу?
— Что? Нет!
— Не лги мне, — его пальцы впились в мою руку.
Мою кожу защипало, и я попыталась вывернуться из его хватки.
Он надавил сильнее.
— Отпустите меня!
Где-то в моём охваченном паникой мозгу прозвучал слабый сигнал тревоги. Было нерабочее время, а это означало, что Том, швейцар, вероятно, ушёл, оставив меня одну в особняке с мужчиной вдвое крупнее меня.
Злым мужчиной, который думал, что я вор.
Он понизил голос до рычания:
— Дай мне телефон.
— Нет! — я закинула свободную руку за спину.
Он попытался схватить его и промахнулся.
Я прижимала его к пояснице:
— Я не крала! Я просто хотел рассмотреть получше.
— Да как же! — сказал он с презрением в голосе. Он прищурился, затем намеренно опустил взгляд на мою грудь. — Тебя кто-то послал?
Возмущение обожгло меня. В то же время мои соски напряглись. Потому что моё тело явно действовало независимо от моего мозга. Я подняла подбородок и встретилась с ним взглядом в лоб:
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Ты шпионила.
— Я не…
— Дай мне телефон. Сейчас же.
Я вывернулась от него:
— Я не отдам вам свой…
В мгновение ока он обхватил меня за талию и выхватил телефон у меня из рук. В то же время он отпустил меня и отступил назад.
— Эй! — я схватилась за свой сотовый.
Он легко обошёл меня, не отрывая взгляда от экрана. Он постучал по нему несколько раз, явно удаляя фотографии, пока я стояла, кипя от злости и беспомощная. Когда он, казалось, удовлетворился, он поднял глаза и встретил мой пристальный холодный взгляд. Он протянул мне телефон:
— Ты уволена.
Огни замигали.
Я едва заметила. Моя рука дрожала, когда я выхватила телефон обратно:
— С меня хватит.
— Собирай свои вещи и уходи.
Полдюжины оскорблений застряли у меня в горле, но я проглотила их все. Чем скорее я уберусь оттуда к чёртовой матери, тем лучше. Я перекинула сумку через плечо и схватила свой портфель. Ни разу не взглянув в его сторону, я промаршировала к дверям библиотеки и распахнула их настежь.
Позади меня послышались его шаги. Собирался ли он следовать за мной до самого лифта?
Да пофиг.
Негодование обжигало мои вены, как бензин, когда я покидала его кабинет. Он преследовал меня по пятам, но я проигнорировала его, вместо этого сосредоточив всю свою энергию на выходе из особняка, пока не совершила какую-нибудь глупость, например, не расплакалась. Конечно, было неправильно фотографировать его работы без разрешения, но я не хотела никого обидеть. Он даже не дал мне ничего объяснить! Он пользовался влиянием в архитектурных кругах по всей стране. Одно его слово могло бы навсегда испортить мою репутацию.
Я подошла к лифту и нажала на кнопку. В похожем на пещеру пустом пространстве громко стучали передачи, и машине, казалось, потребовалась целая вечность, чтобы добраться до третьего этажа. Наконец, он содрогнулся и остановился.
Чёрт. Я понятия не имела, как управлять старинным лифтом. Я уставилась на решётку, в горле у меня пересохло, а веки защипало.
Не говоря ни слова, Джонатан обошёл меня и отодвинул решётку.
Я сжала губы и забралась внутрь, забившись в самый дальний угол. Он последовал за мной, затем повозился с рычагами управления. Лифт накренился. Несмотря на то, что я была готова к этому, я всё равно подпрыгнула и вцепилась в свою сумку. Тяжёлое молчание заполнило небольшое пространство, пока мы спускались.
Просто пройди через это. Мне нужно было всего лишь держать себя в руках ещё секунд десять или около того. После этого мне больше никогда не пришлось видеть Джонатана Барнса.
Огни замигали.
Снова.
Снова.
И погасли, погрузив лифт в темноту.
Я ахнула.
Джонатан выругался.
Лифт резко остановился, выбив меня из равновесия. Я выбросила руку, моя сумка бешено раскачивалась, и прижалась к обшивке. Прежде чем я успела порадоваться, что не шлёпнулся на задницу, машина вздрогнула и медленно поднялась в воздух.
Джонатан снова выругался. Когда мои глаза привыкли, он превратился в тёмный силуэт в сверкающей белой рубашке.
— Что происходит? — потребовала я ответа. — Почему мы поднимаемся наверх?
Внезапно он оказался рядом со мной, его ладони легли мне на плечи, тепло его ладоней согревало меня через рубашку:
— Держись крепче. Это будет трудная остановка, когда мы доберёмся до вершины.
Тревога пронзила меня. Наверх?
— Ты имеешь в виду четвёртый этаж?
— Да, — он придвинулся ближе, его грудь коснулась моего плеча, когда он толкнул меня глубже в угол.
Он снова выругался, затем пробормотал:
— Чёртов выключатель заклинило.
Прежде чем я успела сказать что-либо ещё, раздался пронзительный скрежет металла о металл. Затем машина дёрнулась и, казалось, ударилась обо что-то твёрдое. От удара у меня подогнулись колени. Джонатан подхватил меня прежде, чем я успела упасть, его руки обхватили меня. Раздался ещё один душераздирающий визг, и решётка задребезжала.
Тишина. В лифте было тихо.
И Джонатан Барнс заключил меня в крепкие объятия, мои груди прижались к его груди, его широкие плечи заполнили моё поле зрения. Мои щёки вспыхнули. Другие части меня разгорячились. Его запах дразнил мой нос – смесь дезодоранта и чего-то тёмного и пряного. На мгновение у меня возникло дикое желание уткнуться лицом в его рубашку и вдохнуть побольше его аромата, как мы с Джесс снимали крышки со свечей в магазине и зарывались в них носами.
— Ты в порядке? — спросил он, его рот был так близко, что его дыхание взъерошило волосы у меня на висках. Мои глаза привыкли к тусклому освещению и теперь я могла разглядеть черты его лица и выражение беспокойства в его взгляде, когда он смотрел на меня сверху вниз.
— Да, — мой голос прозвучал запыхавшимся, и это было не из-за неприятной поездки в лифте. Благодарная темноте, которая скрыла мой румянец, я прочистила горло. — Ты можешь починить рычаг?