Фонтан бил несколько месяцев, площадь быстро превратилась в полноценное озеро, а небольшие здания из песка и глины рассыпались под напором прибывающих вод. Как повествует летопись, фонтан успокоился лишь к концу сезона дождей. Озеро назвали Хешим – то есть, благословенный.
-- А почему Каналы прорыли только недавно? – не вытерпела девочка.
-- Ну, Си, двести лет – это не недавно. Каналы провели на месте бывших улиц. Так хассан пытался повысить привлекательность города.
Она пожала плечами.
-- Ещё… здесь любили селиться зажиточные и купцы высокого ранга.
-- Здесь? Торгаши? – Силькерия громко расхохоталась. – В этом блошиннике? Врёшь ты всё, Кальвин!
-- Я тебе когда-нибудь врал?
-- Когда говорил, что любишь дядю Шивира.
-- Помимо этого… - не дав ей обдумать, Кальвин всплеснул руками, - да брось, Силькерия! Так и написано. Книжка была серьёзная, я бы не стал с ней спорить. Особенно ценились те дома, окна которых выходили на озеро. Представь, открываешь поутру окно, а в лицо тебе веет прохладой.
Кальвин закрыл глаза и подставил правую щёку порыву лёгкого ветерка. Си повернула голову набок, а потом изрекла очень серьёзно:
-- Всё равно сдаётся мне, что ты меня дуришь!
-- Силькерия! – воскликнул Кальвин. – Выкинь из головы словечки дяди Шивира! Их не подобает произносить маленьким девочкам!
Она виновата поджала губы.
-- Я постараюсь, Кальвин. Честно-честно.
И он ей поверил. Поверил, что она приложит все свои детские усилия, но дурное влияние дяди Ши победит, и Кальвин ещё не раз поймает девчонку на мусорных словах. Ведь дети так восприимчивы ко всему взрослому. Он подумал, что стоит поговорить с дядей Шивиром. Впрочем, тут же себя одёрнул – вряд ли из этого выйдет толк. Старый сандвакиец, как обычно, будет глух к его просьбам и в лучшем случае, пошлёт Кальвина собирать скорпионов в пустыне, а сам продолжит лежать на балконе в своём гамаке, отпуская шуточки разной степени пристойности.
Они вернулись под вечер. Родители Силькерии пригласили Кальвина на ужин и накормили печёной уткой с перцами. Дяди Шивира дома не оказалось, так что поговорить с ним парню не удалось.
Заходя в свою комнату, Кальвин даже не вспомнил о маге и своей упущенной мечте. Впрочем, на следующий день жизнь подарила ему ещё одну возможность.
5
-- А, Кэлвин! Поди-ка сюда! – окликнул парня Шахрук, увидев его в дверях лавки.
Кальвин с недоверием закрыл за собой дверь. Колокольчик предостерегающе звякнул, предвещая ему проблемы.
-- Я что-то сделал не так, эман Шахрук? – спросил Кальвин, не спеша подходить к хозяину лавки. Тот встал у края прилавка и вытащил оттуда дневник, который Кальвин пытался расшифровать.
-- Почему ты спрятал эту книгу, Кэлвин?
-- Я не прятал…
-- Не нужно мне врать, мальчик. Я уже не первый раз замечаю под прилавком книги, которые ты туда складываешь. Если бы не обещание твоему отцу – ты бы давным-давно вылетел отсюда пинком под свой тощий зад!
-- Эман Шахрук…
-- Что? Будешь отрицать?
-- Я не краду у вас книги. Я читаю их, утоляя интерес и жажду познаний, а потом просто кладу их, откуда взял. Вы можете всё проверить по описи. Я сдаю её каждый вечер и если бы…
Шахрук поднял руку вверх, останавливая торопливые объяснения парня.
-- Я тебя предупредил, Кэлвин! – хозяин лавки шлепнул книжонку о прилавок. – Не садись, у тебя снова задание.
-- Опять переписывать третий зал? – простонал парень.
-- Нет. Доставка в квартал Длинных плащей.
Услышав знакомый адрес, у Кальвина дрогнули колени.
-- К волшебнику? – не удержался парень.
-- Догадался значит, - Шахрук ухмыльнулся. – Надеюсь, тебе не нужно повторять, что распространяться об оказанных нами услугах ты не должен.
Кальвин коротко кивнул.
Хозяин лавки сходил наверх и вернулся с небольшим предметом, завёрнутым в джутовую ткань.
По дороге в квартал Длинных плащей, Кальвин успел нафантазировать пять различных сценариев своей встречи с волшебником. В каждом из них парень воображал, что подойдёт к магу, представится, скажет, что давным-давно искал встречи с таким, как он. Потом постарается расспросить у чародея о природе магии и, в конце концов, напросится в ученики.
Однако подойдя к оранжевому дому с витражными стёклами, Кальвин растерял всю храбрость. Он долго топтался у порога, не находя в себе сил постучать.