— Значит, от них надо страховаться! — заявила я. — Застрахуетесь и никогда даже насморком болеть не будете. А если будете, то получите при этом компенсацию в офигенском размере.
— Не н-нужно! Н-ничего не н-нужно!
Мымра сочла разговор исчерпанным. Отвернулась от меня. И продолжила работать на компе.
«Ага, наивная нанайка, думаешь, я прям так, задаром, дам тебе уйти от нашего суперделового разговора!? — презрительно рассмеялась я во весь внутренний голос. — Размечталась. Видали мы лилипутов и повеликанистее! Сейчас ты у меня попляшешь. Это я только разогревалась».
— Во-первых, мы не какое-то там задрипанное агентство, а, между прочим, компания, мирового уровня, — обиженно воскликнула я с интонацией попзвезды, принятой проходящим мимо ментом за вокзальную шлюху. — И я даже не побоюсь этого слова — мирового разума! Ну точнее той его части, которая неподконтрольна зову сидящего в Тихом океане Ктулху.
Мымра снова обратила на меня свое молчаливое внимание. Зов Ктулху явно завибрировал в каждом хрящике ее позвоночного столба.
Я поблагодарила Зверя Миров за дружескую помощь. И, чтобы расшевелить капризную дамочку, я подошла к ее столу со стороны монитора. Положила на него руки. Наградила Мымру осуждающим взглядом болонки, которую топит в пруду любимая хозяйка. И сказала:
— А во-вторых, уважаемая, Вам надо сначала посоветоваться с вышестоящим начальством, прежде чем отказываться от предложения, от которого нельзя отказаться.
— З-зачем? — не поняла мымра.
— Если каждый из представителей доблестного российского планктона станет решать все самые важные дела за начальство, то разрушится вся иерархически-бюрократическая вертикаль государства. И страшно подумать, возможно, вместе с ней разрушится и само наше тысячелетнее государство. Не над расшатывать лодку, глумиться над традициями, кощунствовать над верами и лить присланную из-за бугра сверхконцентрированную кислоту на духовные скрепы нашего многострадального народа, практически в одиночку противодействующего империалистическим потугам Запада развешать по всей планете свои радужные флаги. Не Вам решать, нужны корпорации «ИNФЕRNО» наши услуги или нет. Может, еще вчера они совершенно не нужны были, сегодня вполне пригодятся, а завтра вашенской корпорации без них уже никак не обойтись.
— В-вчера не н-нужны. С-сегодня не н-нужны. З-завтра н-ненужны.
— А послезавтра? А через неделю? Не смотрите на будущее свысока, и тогда оно не настучит Вам копытом по рогам. Учитесь видеть перспективу во всей ее футуристической непредсказуемости, и тогда Вам не придется нести ответственность за упущенную «ИNФЕRNО» выгоду в сотни миллионов тысяч евриков и баксов. Или Вы хотите разорить корпорацию? Тогда так и скажите мне: «Уважаемая госпожа Лодзеева, меня послали сюда, чтобы я осуществила со своими сообщниками хитрый план по разорению корпорации, которая милостиво приютила у себя, дав мне работу и надежду на лучшее будущее».
— Уходите! Вы м-мешаете р-работать!
— Не уйду, пока не сделаю хотя бы пару добрых дел и не просвещу Вас насчет работы на перспективу. Причем не только насчет бизнеса. В жизни ведь всякое бывает. Вот у меня был случай этой весной. Хотела выкинуть прохудившиеся кроссовки. А потом решила: пусть годик-другой полежат, может, и пригодятся. И как раз лето оказалось жарким и без дождей. А в моду вошла потрепанная обувь. И я с удовольствием носила свое старье, кайфуя от вентиляции в ногах и ловя восхищенные взгляды, гроздьями падающие на мои покоцанные штиблеты.
— Вы с-сумасшедшая?
— О, если бы! Тут намного более запущенный случай. Я хуже самого страшного маньяка. Я страховой агент. А они любого психа переплюнут. Месяц назад в одной шараге на меня средь бела дня один триппераст из конкурирующей фирмы с кулаками полез. А я ему горячим кофием ливанула прямо на… Хи-хи-хи! Такие вот у нас нравы, уважаемая. И за каждым подписанным договором стоят до краев наполненные бочки пота и ведра крови страховых агентов.
— К нам уже п-приходили с-страховые агенты. У меня р-распоряжение — б-больше н-никого не п-пускать.
— И пра-а-а-вильно!!!
Я одобрительно хлопнула по компьютерному моноблоку — хлопнула с такой силой, что он испуганно пискнул, моргнул и погас.
— Такую шваль вообще надо раздевать догола, вымазывать в саже ксероксного картриджа и целую версту гнать поджопниками по улице! — заявила я. — Мои британские коллеги доказали, что это все — жулье и прохиндеи. Запусти таких в офис — обкрадут его до последнего заржавевшего степлера, да еще накакают в лифте и изрисуют туалет похабными надписями.
То ли мымру потрясло изображенное мной непотребство конкурентов, то ли она задумалась над путями реанимации моноблока, но факт: она даже не нашла слов для комментария к той ахинее, что вылетала из моих уст.
— А вот у нас солидное учреждение, — перешла я к конструктиву. — Такое солидное, что даже глаза на лоб лезут. И если Ваше начальство узнает, откуда я притопала, то облобызает меня от радости прямо на пороге своего кабинета, а Вам выдадут бесплатную турпутевку в Египет. Там такие горячие парни, что мама не горюй! Все за 100 баксов они подарят Вам и вершину блаженства и глубину наслаждения.
— Не облобызает! Не в-выдадут! Не н-насуют!
Мымра предприняла попытку оживить комп: подергала за провода, ведущие к нему от мышки и клавы, проверила крепление штекеров в разъемах, а также жмякнула по теснящимся на нижней панели экрана пимпам его настройки.
Однако такие реанимационные потуги не оказали на здоровье моноблока абсолютно никакого положительного влияния.
Экран с упорством, достойным лучшего применения (впрочем, чего еще ожидать от бездушного механизма), показывал нам скорбную картину, которую, если использовать идею афериста Малевича о черном супрематическом квадрате, можно было бы назвать «Черный супрематический прямоугольник».
Кстати, раз уж пошел разговор о творчестве старины Казимира.
За долго до черных квадратов Малевича (пользуясь повышенным спросом на свою супрематистскую продукцию ушлый украинский хлопец накропал их немало) на выставке в Париже поэт Пол Било — весельчак и приколист — представил ржущей от хохота публике юмористическое полотно «Битва негров в туннеле».
Я вовсе не шучу, сестрицы! Наберите это название в любом поисковике и почитайте выпавшие из него материалы, если не верите.
Картина Било представляла собой абсолютно черный прямоугольник, в котором зрители при наличии желания и воображения могли разглядеть и расквашенные носы афро-африканцев, и их пудовые кулаки.
Журналисту Альфонсу Алле — тоже большому любителю маленьких приколов (большие приколы делали Робеспьер и Ленин) идея так понравилась, что он развил оную. И в 1893 году выставил на обозрение фанатов авангардной живописи свой черный прямоугольник — «Битву негров в пещере глубокой ночью».
Получив за такой прикол немалую долю славы Альфонс решил повторить успех, представив публике белый лист бумаги под названием «Первое причастие страдающих хлорозом девушек в снежную пору» и красный прямоугольник «Уборка урожая помидоров на берегу Красного моря апоплексическими кардиналами».
Парижские любители абстракционизма писали кипятком от восторга, глядя на такой авангардизм.
Так что, Казимир Малевич в 1915 году просто скопировал французскую картину. И молодец! К тому времени все давно уже забыли про французов. Сейчас за их полотна не дадут и ломанного гроша. А распиаренная хрень Малевича стоит по двадцать лимонов зелени каждая, да еще фига с два кто вам ее продаст. Я бы ни за что не продала. За двадцать. Только за двадцать с половиной! И ни центом меньше!..
Но вернемся в кабинет к Мымре. Пока я тут повышала, сестрицы, уровень вашего образования в области живописи и афер в изобразительном искусстве, у Мымры совершенно истощилось терпение. И она начала психовать.
— Идиотка! — ругнулась на кого-то или на чего-то Мымра.
Наверное, на собственную бестолковость. На кого ей еще пенять, коли голова канцелярскими скрепками набита.