Роскошный дворец могущественного шейха Джалала бен Анвара возвышался в центре одного из самых больших и цветущих оазисов Алмазной пустыни. В небольшом городке рядом останавливались переночевать и отдохнуть от зноя и песка путешественники и купцы, поэтому здесь кипела жизнь. И до окон дворца то и дело доносились крики зазывающих покупателей торговцев, рев верблюдов и ржание лошадей, смех людей, сидящих под навесами кофеен, и песни местных или бродячих артистов и музыкантов.
Афсун скучно жилось во дворце отца. Она могла слушать звуки города, но спуститься и посмотреть на него дочери шейха в одиночку не дозволялось. Можно было только гулять в саду да болтать со служанками или женами брата. Хотя с последними Афсун тоже было скучно, а брат часто уезжал из отчего дома. И юная дочь шейха с тоской вспоминала дни, когда во дворце жили ее сестры, веселые и вечно затевающие развлечения, танцы или подвижные игры. Потом сестры одна за другой вышли замуж, и осталась одна Афсун. Часто она украдкой пробиралась к каморке за большим залом, где шейх принимал гостей, чтобы посмотреть на новых людей и послушать, о чем они говорят. Однажды ее даже поймала старшая жена отца Фируза, однако сжалилась и ничего не сказала мужу, чтобы не огорчать его.
Сама же Афсун с самого детства была уверена, что только и делает, что огорчает отца, шейха Джалала бен Анвара. Мало того, что в ее родах скончалась мать, любимая жена, так еще и сама Афсун выросла, в отличие от сестер, некрасивой и нескладной. В ней все было слишком: и рост, и худоба, и даже нос и скулы. Только темные большие глаза на заостренном лице казались ей красивыми. Афсун учили и петь, и играть на музыкальных инструментах, и танцевать, но все было напрасно. Даже в шитье она не преуспела. А о ее единственном настоящем таланте знали только она и шейх.
Само собой, женихи не спешили во дворец Джалала бен Анвара за его младшей дочерью. Так в рутине и скуке минула ее восемнадцатая весна, а затем и девятнадцатая. И она уже готовилась прожить в отчем доме всю жизнь, как боги и судьба сжалились над ней.
Брат Фирузы, который правил племенами в южной части Алмазной пустыни, захотел женить одного из своих младших сыновей. Узнав, что Фируза с позволения отца договорилась о сватовстве, Афсун обрадовалась. Бесконечная череда день показалась ей не такой уж тоскливой в ожидании приезда жениха. Девушка была бесконечно благодарна Фирузе и готова была помогать ей с хозяйственными делами, но жена отца почему-то после нескольких попыток попросила шейха не подпускать Афсун к ее покоям. Вероятно, дело было в нескольких вырванных растениях в личном саду, которые девушка приняла за сорняки, и испорченной флейте.
Обидно было и то, что другие женщины тоже стали прятаться от Афсун, и ей оставалось целыми днями смотреть из окна своих покоев на город или украдкой пробираться по дворцу к приемной отца в надежде, что к шейху нагрянут гости. А незнакомый и такой ожидаемый жених со временем стал казаться Афсун неописуемым красавцем, наделенным всеми добродетелями, которые только может пожелать девушка.
Две или три луны сменились после новости о сватовстве, радость ожидания спала, и дни снова потянулись безрадостной чередой. И однажды загрустившая Афсун узнала из болтовни служанок, что во дворец прибудут гости. И не соседи, и даже не купцы из отдаленных уголков страны, а настоящие чужеземцы.
Из своего укромного убежища дочь шейха во все глаза разглядывала интересных незнакомцев, разговаривающих с ее отцом. Похоже, они путешествовали по Алмазной пустыне со своими целями и хотели купить редкие карты у шейха, а также инструменты дли письма, много бумаги, чернил и перьев в городе.
Чужеземцев было двое, и они были так непохожи на привычных темноволосых и темноглазых сынов пустыни, особенно один из них, что Афсун невольно засмотрелась и не заметила, как ее снова нашла Фируза.
На этот раз девушку не пощадили, а отвели прямо к отцу, который и без того был раздражен визитом чужеземцев. Шейху очень не понравилось, что они не сказали, зачем путешествуют и к чему им старые карты. И то, что его дочь тайком подслушивала и подсматривала, понравилось ему еще меньше. Как и то, что Афсун вместо того, чтобы просить прощения, заявила, что один из гостей ― недобрый человек, и его стоит опасаться.
Афсун и раньше отзывалась о некоторых людях, в основном слугах, так, как будто видела тех насквозь. И часто оказывалась права. Вероятно, поэтому жены брата не сильно жаловали ее.
Афсун слышала от слуг, как дворцовый звездочет однажды говорил о ней с шейхом. Он сказал, что это может быть единственным даром, которым боги одарили дочь его покойной любимой жены, и относиться к нему надо с почтением. Но отец побаивался подобных божественных подарков и старался думать, что звездочет ошибся.