— Ох, страсти какие, ― всплеснула руками Томила. ― Да как же можно богова человека в мешок сажать?!
— А меня, значит, можно, ― тихо проговорил Тур.
— Да перестаньте, ― сказал Третьяк. ― Никто мудрейшего не тронет, к нему не подберешься незаметно.
Тур заинтересованно поднял брови, но промолчал.
— И я немедленно пошел к Распуте, чтобы посоветоваться, ― продолжал Лют, оставив ужасающий тон. ― Вдвоем мы направились к Путяте, надеясь отговорить его и договориться. И нам это удалось.
— Просто колдовство какое-то, ― улыбнулся Третьяк. Распута крякнул и тоже усмехнулся. ― Что вы ему пообещали? Надеюсь, не мою голову?
— Всего лишь крепкое отворотное зелье, ― сказал Распута. ― И не за его счет. В подарок, значит.
Тур вскочил со стула, но тут же спохватился и сел обратно.
— Спасибо вам, ― глухо сказал он.
Лют незаметно вздохнул. Своими же руками он разрушил собственное счастье. Не дал Путяте пустить на корм рыбам соперника и заодно могущественного покровителя прекрасной девы. А если бы еще Ворона схватили за убийство… Нет, какие все-таки недостойные мысли гнездятся в его, Люта, голове.
— Все это очень мило, но круг подозреваемых ничуть не сузился, ― кашлянул Третьяк. ― Надо вызвать Путяту, прояснить у него про кистень, а потом действовать по уже намеченному мной плану.
— Про кистень я уже узнал, ― вмешался Лют. ― Путята сказал, что пропал он у него. А украли, или потерял, не помнит. Кистень был целый и никем не заговоренный.
— Да? Хм… ― задумался Третьяк.
— Путята мог солгать, ― подал голос Тур.
— Ладно вам, ― рассердился Лют. И вечно этот разряженный все переворачивает и подвергает сомнениями его, Люта, добытые сведения. ― С чего бы? Считаете, если он топит людей в мешках, то и врет на каждом шагу?
— И то этого никто никогда не видел, ― вмешался Распута, заботливо державший Томилу за ручку. ― Слухи, значит, и побасенки одни.
— Тем более, ― поддакнул Лют.
— Он все-таки почтенный житель нашего города, ― поджала губы Томила.
— Думаю, наши дорогие гости могут идти домой, ― громко сказал Третьяк. ― Завтра вызовем в отделение всех подозреваемых и допросим одновременно. Посмотрим, что они будут говорить друг перед другом.
— Интересный метод, ― сказал Тур. ― Последний раз в столице он только запутал дело.
— Так то в столице, ― брякнул Лют и осекся.
Брови господаря Тура, уже не скрываясь под вежливой маской, сошлись на переносице.
— Конечно, почтенный Третьяк здесь главный, как я могу противиться его решению. ― В его голосе послышались ядовитые нотки.
— Если вы до завтра не найдете убийцу, то я делаю, как сказал, ― улыбнулся Третьяк. ― Думаю, тянуть с этим делом дальше уже некуда. Того и гляди кто-нибудь искупается в озере.
И он рассмеялся собственной мрачной шутке.
Выходя из отделения с Томилой и Распутой, Лют думал о столичном дознавателе. Нехорошо с ним обошлись. То Третьяк над ним подтрунивал, то Томила кричала. Да и он, Лют, тоже хорош ― из ревности чуть не пожалел, что сделал доброе дело и спас молодому господарю жизнь. Неизвестно, собирался ли Путята изловить велесова верховного жреца, а вот заезжим дознавателем точно бы рыб накормил. А уж если окажется, что душегуб все-таки Ворон, так почтенный Булат полстолицы от горя разнесет. И Туру наверняка достанется за излишнее рвение. Но коли убийцей станется боярыня Ярослава, господарю тоже будет плохо. И ему, Люту, неприятно. Нет, тут, как ни крути, всем выгодно, чтобы виновен был Путята. Или та же Бажена… Лют представил, как Путята, запрятав подальше свои счетные бумаги, крадется ночью по городу, сжимая в руках кистень.
— Распута, ― позвал Лют родственника, ― а можно ли с помощью обычного приворота убить человека?
Распута от удивления остановился, Томила стукнулась носом о его затылок и ойкнула.
— Чтобы от сильной присухи умер? Я слышал, что такое бывает, если перестараться. Да только, значит, это совсем глупым и дурным человеком надо быть. Я таких ошибок не совершаю.
— Нет, не от присухи, ― покачал головой Лют и сдвинул шапку на бок, в раздумье почесывая голову. ― Как бы растолковать-то? Я в колдовстве-ведовстве ничего не смыслю, но вот в обычной стороне дела… Предположим… хотя бы Ворон в кабаке у Путяты уносит его кистень. Идет к змею или еще к кому и накладывает на оружие сильный приворотный заговор. Потом прячет кистень в своем доме, берет стрелу и… кикиморы болотные, не получается что-то.
— Я понял тебя, ― медленно произнес Распута. ― Недаром, значит, ты человек военный, мне бы подобное и в голову не пришло. Вот скверные людишки на свете живут, если до такого додумались.