Третьяк не растерялся и указал на стул, стоящий рядом с Распутой и жрецом. Писари покосились на чужака, меланхолично пожевывая кончики перьев. Что-то в них казалось странным, но Туру некогда было над этим думать. Он тихо скрипнул зубами. Да нет, не может же черноградский дознаватель знать о его замыслах. Сам наверняка что-нибудь задумал, недаром здесь такие «свидетели» восседают и целых два писаря.
Столичный дознаватель внимательно посмотрел на Распуту и жреца Велеса, но пока ничего особенного не заметил.
— Что ж, продолжим, ― сказал Третьяк и потер руки. ― Начнем с вас, уважаемый Ворон.
Писари заскрипели перьями.
Господарь Тур в который раз убедился в бессмысленности нелепого собрания, устроенного Третьяком.
Свидетели долго и нудно, запинаясь, повторяли одно и то же в который раз. Интерес вызывал только Путята, поскольку его алиби годичной давности Тур читал только на бумагах. Но и в болтовне кабатчика ничего нового не обнаружилось.
Что хотел здесь услышать Третьяк? Или он задумал потом перечитать записи и найти в них какие-то нестыковки? Так судя по писарям, умудряющимся во время работы еще и зыркать по сторонам, нестыковкам удивляться и не придется. Слушая мелодичный голос Ярославы, Тур не заметил, как он сменился неспешным басом верховного жреца Велеса.
— … знал я, что ничего хорошего это не сулит. И ежели можно меня обвинить во вмешательстве не в свои дела, так это только из-за нужды великой.
Боги великие, о чем он говорит? Мысли Тура в панике заметались в только недавно так сладко задремавшем мозге. И хуже всего было то, что Третьяк повернулся к нему.
— Господарь Тур, а вы что скажете?
— Кхм… хм-м… ― прокашлялся Тур. ― Думаю…э-э-э… мудрейший жрец прав.
— Что вы тут растекаетесь мысью по древу? ― неожиданно спас Тура Путята. ― Говорите, кто убийца, хватайте его, а остальных отпускайте. У меня, в отличие от некоторых, дел много.
— Вашим делам сидение здесь пойдет на пользу, ― сурово посмотрел на Путяту жрец Велеса. ― Не освободитесь от подозрений, так люди со временем начнут обходить ваши заведения стороной. Или не прав я?
Во внезапно наступившей тишине стало слышно, как Путята со свистом втянул сквозь зубы воздух.
«А ведь недаром он мудрейший, ― подумал Тур. ― Прав он, как никто. Если убийцу не найдут, не только Ворону худо будет, но и всем остальным. Надо решаться».
— Долг обязывает меня просить уважаемого главного дознавателя на время предоставить слово мне и купцу Распуте, ― говорил между тем жрец.
— Я уверен, ваша помощь будет ценной, мудрейший, ― сказал Третьяк.
Тур заметил, что тот снова улыбается. Свалил всю работу на служителя культа и колдуна и теперь радуется. Впрочем, Тур справедливости ради отметил про себя, что и сам без помощи не обошелся. Только вот надо подгадать момент с представлением этой самой помощи. А если так и дальше пойдет, то Третьяк с сообщниками пожнет все лавры.
— У меня, значит, всего один вопрос есть. ― Распута встал с места и обвел глазами собрание. ― Кто из женщин зачаровывал у меня кольцо? Дело давнее, запамятовал я.
Внезапно. Все вздрогнули и посмотрели друг на друга. Мужчины недоуменно, а вот Бажена и Ярослава с явной тревогой.
— Все эти, значит, алиби ничего не стоят, уважаемый главный дознаватель, ― продолжал Распута. ― Потому что душегубу не надо было никуда выходить, чтобы убить. Он использовал заговоренный предмет. Скорее всего, кольцо. Так что ― никто сам не признается?
Тур почувствовал, что собрание не на шутку взволновалось.
— Покажите нам кистень, ― повернулся Распута к Третьяку.
Дознаватель откинул с кучки предметов, лежащих перед ним на столе, полотно. И у Тура возникло подозрение, что перед ним разыгрывается спектакль, который коварный Третьяк с помощью помощников продумал заранее.
Черноградский дознаватель поднял головку кистеня за обрывок цепи и покачал ею.
Путята издал нервный смешок.
— Только не начинайте заново. Я не знаю, кто у меня его украл и когда.
— Но вы хотя бы знаете, что не пользуетесь оружием из золота. Да, да, вот это звено сделано из золота, ― довольно сказал Третьяк. ― Никто бы не додумался.
— Вот оно, значит, колечко-то, ― произнес Распута. ― И душегуб наш, как и оно, находится здесь, в этой комнате. ― И он, прищурившись, посмотрел на каждого подозреваемого.
— Спокойно, спокойно, ― Третьяк умиротворяющим жестом остановил вскочивших людей.
Тур прекрасно понимал почтенное собрание. У него у самого сердце подпрыгнуло и чуть не ушло в пятки. Писари перестали считать мух, поднялись из-за стола и положили на него оружие. Через зловеще скрипнувшую дверь зашли еще двое молодцов и стали у стены.