— Вы мне даёте? — Поул был гнусен и на взгляд, и на слух. — Вы — наёмный работник, и нанимать вас скоро перестанут, а я совладелец, и вы мне даёте минуту… Я командую служащими. Я помогаю им исповедоваться, два из них сейчас в конторе у законника выкладывают на бумагу свои показания. На Бродайка написана жалоба: что он пользовался краденым, и он сейчас, может, уже арестован.
— Убирайтесь! — сказал Талботт.
Не двинувшись с места, Поул добавил:
— Могу присовокупить: и на вас тоже написана жалоба — что вы воровали дизайны и продавали их Бродайку.
Талботт, стиснув зубы, сказал:
— Убирайтесь прямо сейчас.
— У меня есть полная возможность остаться. Так что я останусь, — глумливо ухмылялся Поул, отчего его морщины прорезались ещё глубже. — Вы, верно, заметили: я не один.
Меня это ничуть не задело.
— Минуточку! — внёс я ясность. — Готов подержать ваш пиджак, не более. Не рассчитывайте на меня, мистер Поул. Я всего только зритель, если умолчать о том, что вы задолжали мне за ленч. Девяносто пять центов — прежде чем вы уйдёте, разумеется, в случае вашего ухода.
— Я не уйду. Нынче совсем не то, что тогда утром, Вик. Есть свидетель.
Талботт предпринял два быстрых шага, ногой отодвинул массивный эбеновый стул от стола; он не дотянулся до Поулова горла, но, заполучив взамен его галстук, рванул этого типа на себя. Поул подался вперёд, пытаясь одновременно привстать, но Талботт быстрым движением протащил его вокруг стола.
И вдруг Талботт рухнул на пол, спиной книзу, держа в воздетой руке кусок галстука. Поул, не слишком шустрый даже для своего возраста, на сей раз показал наилучшие бойцовские качества. Кое-как поднявшись на ноги, он начал вопить: «На помощь! Полиция! На помощь!» В крике своём он брал высочайшие ноты, хватаясь при этом за стул, на котором я только что сидел, и поднимая его над собой. Он замыслил обрушить стул на распростёртого врага, и мои ноги каждой мышцей приготовились к прыжку, но Талботт, вскочив, сам отклонил удар.
Взывая о помощи, Поул прогалопировал поперёк комнаты, к столу, загромождённому всяческой утварью, схватил электрический утюг и метнул его. Пролетев мимо Талботта, который успел увернуться, утюг обрушился на эбеновый стол и сшиб телефон на пол.
Он стал мишенью для утюга? Эта мысль, очевидно, разъярила Талботта. Когда он вновь добрался до Поула, то уже не пытался ухватиться за что-нибудь более существенное, чем галстук, а размахнулся и двинул Поула в челюсть, хотя я предупреждал вчера, что этого не следует делать.
— А ну-ка прекратите! — прогудел чей-то голос.
Сделав равнение направо, я заметил враз две вещи: во-первых, Дороти, сидевшая в кресле, даже не развела скрещенные ноги; во-вторых, власть, представленная на сей раз слегка знакомым мне сыщиком, могла начать действовать.
Он направился к гладиаторам.
— Не надо так себя вести, — объявил он.
И тотчас Дороти очутилась рядом с ним.
— Этому человеку, — говорила она, указывая на Поула, — было предложено удалиться, а он не пожелал. Я здесь хозяйка, а ему нечего делать под этой крышей. Я напишу иск о вторжении или о нарушении спокойствия. Он хотел убить стулом мистера Талботта, а потом ещё и утюгом.
Телефон я поднял с пола, поставил на место и теперь блуждал вокруг; представитель закона зыркнул на меня:
— А с чего бы это, Гудвин, ты подобрал когти?
— Безо всякого злого умысла, просто, — ответил я уважительно, — чтоб на них не наступили.
Теперь Талботт и Поул заговорили в два голоса.
— Понимаю, понимаю, — твердил ошеломлённый сыщик. — С такими людьми, как вы, надо, по-моему посидеть, поговорить, обсудить проблемы, но после того что случилось с Кейсом, это обычное дело… — Он воззвал к Дороти: — Вы предъявляете ему обвинение, мисс Кейс?
— Разумеется.
— Тогда так! Следуйте за мной, мистер Поул!
— Никуда я не пойду, — проговорил всё ещё отдувавшийся Поул. — Я здесь по праву и никуда не пойду!
— Пойдёте, пойдёте! Слышали, что сказала эта леди?
— Её-то я слышал, да вы ведь меня не выслушали. На меня нападают, меня же обвиняют. Тогда и я обвиняю. Я мирно сидел в кресле, даже пальцем не пошевелил, а Талботт хотел меня придушить, ударил меня — да вы видели, что он меня ударил?
— В порядке самообороны, — заявила Дороти. — Когда вы бросили в него утюг…
— Чтоб спасти жизнь. Он напал…
— Хватит! — оборвал его представитель закона. — Вы оба пойдёте со мною, оба — понятно?!
И они таки пошли; сперва поизрасходовали силы на воздух, на крики да жесты, а потом пошли.