От сердца отлегло, и даже будто бы вся тяжесть стала менее ощутимой. Только неизвестность о судьбе Уэлла тревожила, теребила внутри. Выжил ли этот славный отважный мальчонка? Или просто застрял где-то? Что видел Ридик? А что видела я его глазами, тогда, на Айли-Ивижских островах? Немногое, водный путь…
Мои пальцы рухнули на клавиатуру, дернулись и все же стали набирать ответ.
«Здравствуй, Рада. Я была в одном из Мертвых Городов, но сумела выбраться. Сейчас я дома и очень рада, что вы выжили. К твоим рассуждениям мне добавить, увы нечего. Про Уэлла — он, скорее всего, на каком-то корабле. То ли сейчас, то ли будет. Мне сложно объяснить, откуда я это знаю, но об этом лучше спроси Ридика. А еще…»
Я задумалась над тем, как оформить какофонию мыслей в голове в понятные предложения. Могу ли я без опаски писать обо всем том, что узнала? Или действительно, на противной стороне есть свой гениальный Палач, который всего в пару минут расшифрует мое послание? Но ведь же Рада написала мне. А здесь, в компьютере Рутхела, неужели нет достойной защиты? И что теперь имеет большее значение — риск или шанс получить новую подсказку?
«…я знаю, почему дракон был именно в Мертвом Городе. Вернее, подозреваю, что причиной была не безопасность, а именно особенность находящегося там портала. А что касается мотивов, то меня тут вообще бесполезно спрашивать. Вот мои идеи, тем не менее. Первая причина, разумеется, сама власть. Вторая — месть. Третья — его разработки. Ну и четвертую, совсем уже безумную, лови — кому-то выгодно, чтобы война случилась. Например, чтобы продавать оружие или же, как у вампиров было, когда к ним шли люди, как твой отец. Вот и все, что могу предложить. Жду от тебя сообщения, напиши, что мне делать дальше. Карма».
Написала, отправила, отвалилась на спинку кресла. Только что теперь? Даже несокрушимая Рада признала, что мы на грани поражения. Почему же я должна верить? И во что теперь я могу верить? В то, что суетливый и дерганный Беренг за несколько дней соберет хитрое устройство и вместе со своей командой вернет дракона?
Но у меня же больше нет выбора.
Я медленно взяла со стола бриллиант, побрела к выходу.
Передо мной раскрылась металлическая дверь, и несколько мгновений мы просто удивленно пялились друг на друга. А потом я не выдержала, бросилась навстречу, повисла на шее и завыла, зарыдала в голос, как маленький брошенный ребенок.
Старческая иссушенная, но сильная рука провела успокаивающе по моим волосам. Так отец успокаивает свою испуганную дочку, без слов обещая разобраться со всеми обидчиками.
— Ну чего ты, Карма, девочка? Успокойся, милая…
— Га… рор… не вышло… украли… он слишком… — выталкивала в напряженную шею, пахнущую мылом и чем-то сладковатым, вязкие и неподъемные слова, — а Арвелл… он… теперь не можем… не… не успели чуть… прототип… и там еще…
Душили всхлипы, топили собственные слезы, и так болезненно сжималось горло, когда я пыталась бессвязными обрывками охватить все случившееся — и собственную смерть, и множество догадок, и бесплодные потуги, и страх перед Мертвыми Городами, и тревогу за друзей, и пережитые мгновения таинственного единения с миром, и сомнения в своих силах, и злобу на врага, и гордость от собственных поступков, и горячий стыд от ошибок, и желание, чтобы все закончилось. Но лишь отдельные звуки вырывались, терялись в новой волне рева, и ничего мне так и не удавалось сказать.
— Тише, тише, — уверенно, не отпуская, говорил Гарор, — ты же умная девочка, ты же хранитель. Тише.
— Я… мы… еще горы, так трудно… три нуля… поэтому разногла… прототип.
Он все же отнял меня от груди, легонько встряхнул. Чуть выцветшие серо-голубые глаза смотрели внимательно и очень по-доброму.
— Давай не все сразу, милая. Что за прототип?
Я судорожно вдохнула, вперилась глазами в сверкающий потолок, стараясь погасить слезы, шумно зашмыгала носом, удерживая соленую влагу.
И все же выдавила:
— Арвелл… устройство сделал… чтобы энергию порталов… блок серый, которым… им же в другие измерения, но украли… не вернуть теперь… в Мертвом Городе он протестировал прототип, но его…
Чуть крепче сдавили ладони мои плечи и тут же немного разжались. Гарор смотрел весело и искренне, будто все проблемы, все угрозы мира оказались за бортом и потеряли свое значение.
— Прототип, девочка?
— Угу, — промычала я, готовая снова расплакаться. — Его через портал, а он… первые сотни этих… рейганов, рейгеров, точнее… он нужен, чтобы Арвелла вытащить… его же в другое пространство, совсем далеко…
И снова бережное потряхивание, и я невольно поднимаю голову, смотрю на искрящуюся изморозью седину, перемежающую облачно-серые пряди.
— У господина, у нашего Арвелла, девочка, два устройства было. Одно он оставил в Мертвом Городе, а другое в своем центре вроде бы держал.
— Два? — Протянула я, не веря услышанному.
— Да, — мягко улыбнулся старик, но тут же погрустнел. — Наверное, из центра и выкрали. А вот как второе достать, я, к сожалению, не знаю.
Но теперь я уже улыбнулась сквозь слезы, лучезарно и смело, хотя мелькнувшая догадка была ничем не обоснована.
— Зато я, Гарор, кажется, знаю.
— Вот видишь! Хранитель же! — Всплеснул радостно Гарор. — Тогда давай-ка, милая, иди и приведи себя в порядок, а я пока Иннаре скажу, чтобы обед разогрела. Пошли, пошли, пока она тебя в таком виде не увидела.
Я последовала совету.
Наполненная парящей водой и распространяющая душистые ароматы пена нежно нашептывала обо всех минутах, которых она способна доставить. Надо только лечь, расслабиться, отдаться этому кусочку стихии, поплыть по течениям, выкинув все лишнее из головы. Нет, нельзя. Как бы там не было, но теперь особенно нельзя расслабляться, война не окончилась, я не отступила, проникла в дом. И пусть в этой войне пока всего один убиенный, это не делает ее менее опасной. Это только внешне кажется, что чем больше крови, тем страшнее. Иногда самые ужасные события проходят совершенно бескровно. Взять ту же Вторую Чуму. Умирал ли кто? От простых болячек, потасовок, несчастных случаев — да. А так — просто не рождались дети. Ведь заметили даже наверняка не сразу. Ну, отметили врачи некоторое увеличение числа бесплодных женщин и мужчин, после уже напряглись, понимая, что дело не только в последствиях чего-нибудь, вскоре забили тревогу. Как это так, вдруг на тридцать процентов рожденных детей стало меньше, чем в прошлом году. Или не на тридцать? На пятьдесят? На семьдесят?