Сердце замирает от неожиданности, пока я с уверенностью стараюсь приготовиться к приземлению. И вот, беззаботно и неожиданно для меня, я приземляюсь на мягкую поверхность, которая приятно поддается под моим весом.
Я внезапно открываю глаза и невольно замираю от удивления. Передо мной лежит Ярослав, испытывающий болезненные ощущения, нацеливая свой недовольный взгляд на правую руку.
Вдруг появляются сильные незнакомые руки, схватывают меня и резко отодвигают в верх. Мое сердце бешено колотится, а ноги, подкашиваются от шока, теряют уверенность под натиском. Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это, передо мной внезапно возникает Демид, который с легкостью поднимает Ярослава с земли.
Демид взглянул вверх на дом, откуда уже готовился спрыгнуть Феликс, но, увы, не успел. Внезапно, падающая крыша прикрывает его, словно она имеет свою волю, и буквально вышвыривает его из дома. Парень без сознания начинает падать вниз, все ближе и ближе к нашим ногам.
66 глава
Лилия.
С восходом солнца наступает новый день и с ним приходит новое дыхание жизни. Рассвет нежно обнимает мир, распахивая объятия света и притягивая внимание к себе. В этот прекрасный утренний час он дарит мне возможность пересмотреть все, что было, и взглянуть на мою жизнь с новой стороны.
Под его ласковыми лучами разгадываются загадки, открывающие новые перспективы и позволяющие пересмотреть приоритеты. Рассвет, великий хранитель времени, напоминает мне об одной истине: все в этой жизни имеет свою цену. Каждое действие, каждое решение отпечатывается на наших сердцах и влияет на нашу судьбу.
Это я понимаю сейчас, в этот миг истины, когда рассвет освещает глубины моей души, чтобы я смогла принять ответственность за свои поступки и цену, которую придется заплатить за них.
Я стою перед грудой обломков и руинами, где когда-то возвышался величественный особняк, а мое сердце несет горечь разочарования и горя. В тяжелый момент я сжимаю нежную маленькую фигурку пушистого рыжего котенка к своей груди, ища тепло и утешение в его маленьком тельце.
Торпеда, мой верный спутник, прижимается к мне, мурлыча, пытаясь передать мне свою нежность и уют.
Эта ночь оказалась тяжелой.
Я поворачиваю голову в сторону, когда вдруг слышу, как скорая прибывает и забирает Ярослава и Феликса. Демид с врачами ведет жаркую ссору, пытаясь протиснуться в машину, чтобы быть рядом со своими братьями. Но затем он резко качает головой и отступает в сторону.
Разрываясь между отчаянием и яростью, он мгновенно хватает руками за волосы и из глубины души выпускает пронзительный крик, такой сильный, что все присутствующие моментально оборачиваются на него.
Здесь собралось немало народа, просто огромное количество людей. Пожарные с их красными шлемами, полицейские в форме, а также Юлия, Павел и Яна.
В такие непростые моменты, когда все на пути к непредвиденным опасностям, многочисленные друзья спешат, чтобы быть рядом и поддержать. Они приходят со своими теплыми улыбками и словами поддержки, готовые прокладывать путь сквозь любые трудности.
Мое внимание привлекает грустный вид Яны, ее глаза полны слез. Никита и Юлия ласково обнимают ее, пытаясь успокоить и поддержать. Они ведут ее в сторону и аккуратно усаживают на заднее сиденье автомобиля.
На лице Яны отразилась усталость и глубокая печаль — на нее слишком много обрушилось за последнее время. Она выглядит истощенной и искалеченной, словно боролась с невидимыми демонами. Обещая поддерживать ее и преодолеть все трудности вместе, Никита и Юлия тихо произносят слова утешения, стараясь привнести хоть каплю света в ее сердце, погруженное в глубокую тьму.
Павел качает головой, рассказывая что-то полицейским. Внимательно и с настороженностью он слушает их слова, при этом в его глазах просматривается подозрение. Он ощущает, что что-то не так.
Кто-то, незримый враг, явно не желает ему спокойно дожить свой век. Однако, как могло случиться, что именно в его семье затаился предатель? Павел не мог даже подумать о таком, эта мысль казалась невероятной.
Ведь семья — это святое и неприкосновенное, и никаких подозрений, даже тени сомнения, не могло быть.
Взглядом я охватываю остатки особняка, в котором прошло восемь лет моей жизни. И неотвратимо мысли всплывают в моем сознании образы и предчувствия моих родителей, тех последних мгновений их жизни.
Я задаюсь вопросом: бегали ли они по своему дому, растерянно ища спасение, или же, в объятиях друг друга, приняли свою неотвратимую участь и смирились с ней. Или же, подавленные ядовитым дымом, они просто отключились, не почувствовав боли и страха. Теперь я лучше понимаю их чувства, ведь сама оказалась в такой же угрожающей ситуации.