И, не обращая внимание на всё ещё горевший символ трансляции, спросила брата.
- Тош, снимаешь? Замечательно. У нас подобное необходимо показывать на первом курсе института как проявление непрофессионализма высшей стадии.
Девушка показала летающей камере скрещенные руки, давая понять, что репортаж окончен. И, когда камера покинула палатку, оттуда вылезла и сама.
- Интересный получился сюжет? – Арина задала вопрос переводчику, который совсем уж растерянно смотрел на двойняшек. – Лично к Вам претензий не имеем, но прошу убрать этот табор, имею в виду домики, если не вообще, хотя бы подальше от нас. Есть желание пообедать в нормальной обстановке, без ожидания, что камеры будут заглядывать в рот. Если просьба не будет выполнена – через полчаса начнём уничтожать ту аппаратуру, которая будет находиться в пятидесяти метрах от нас. Не только телевизионную, но и другую, что была размещена ДО прибытия телегруппы. Поверьте, я не угрожаю, просто предупреждаю заранее. Не мы – ВЫ будете виновниками столь крупного ущерба. Время пошло… Да, напоследок. Сами видели - нам причинён ущерб. Материально его оценивать не будет, но требуем… Именно требуем, у нас сейчас появилось такое право, не возмещения в виде продуктов или вещей, а оставить нас в покое. Так и передайте СВОИМ, не журналистам, хотя им тоже. Остаётся надежда, что Глава Совета Эйнир сможет в ближайшее время отправить нас домой. Если же нет… Что останется после, увы, предсказать не могу…
- - -
Долго ничего не происходило – рядом с палаткой прогуливались люди, с любопытством бросая взгляды на распахнутый вход, где двойняшки разбирали вещи и складывали обратно в рюкзаки, шипя и плюясь от злости. Но ещё больше раздражало, что за всеми действиями постоянно наблюдали вездесущие крохотные летающие камеры. Вспомнив, что было обещано, Антон, демонстративно постучав по руке, показывая, что время давным-давно истекло, короткими импульсами сбил пару наиболее назойливых дронов, выкинув останки из палатки, заметив, что остальные камеры сразу умчались по направлению к техникам. Закончив уборку в палатке, вылезли наружу и, пройдя вокруг палатки, брат с сестрой с явным удовольствием уничтожили ещё с десяток как замаскированных камер, так и непонятных агрегатов, установленных для наблюдения за землянами. Опробовали старую разработку – «поиск», сразу, после обнаружения, отправляя в сторону очередной находки крохотный энергетичекий луч, который при дневном свете был совершенно невидим.
Закончив обход по лесу, когда вышли на берег… там обстановка изменилась кардинально. Люди бегали, суетились, лихорадочно убирая аппаратуру и сматывая многочисленные кабели. Домики сдувались, складывались и куда-то спешно увозились на крохотных грузовичках. И… через полчаса на берегу никого из людей не осталось, кроме… разбросанных повсюду пластиковых листов, обрывков бумаги и другого мусора. И ребятам ничего не оставалось, как пару часов, сортируя мусор, стаскивать всё в кучи. Заметив висевшую неподалёку одинокую камеру, Антон рукой показал на то, осталось после визита, демонстративно плюнув на песок в сторону уехавших к небольшому кораблику, на который, судя по всему, и грузилось сейчас оборудование телеканала.
В итоге решили сначала перекусить, а потом решитьчто делать с мусором.
* * *
На корабле, который бросил якорь недалеку от берега, у погасшего экрана сидели два человека, которые были подавлены увиденным. После длительной паузы старик повернулся к мужчине средних лет, члену Совета и (о об этом мало кто знал - руководителю мониторинга системы внутренней безопасности).
- Что скажешь, Вари? Только не говори, что всё это было спланировано заранее. Так не бывает.
- А что сказать? Если только выругаться самыми грязными ругательствами, другое на ум не приходят.