— Давай. Я вскоре одного попытаюсь вытащить к наружным дверям, потом другого. И посмотри там, на работничков службы охраны. Вдруг кто окажется слишком резвым, то жёстко глуши, не до сантиментов сейчас.
— Ого, — Арина внезапно оглянулась, а потом посмотрела на потолок. Следом перевела взгляд, где в данный момент брат занимался с другим мужчиной. — Та-а-к. Вот, похоже, и разгадка Мадридского двора.
— Ты о чём, Рин? — Антон выпрямился и посмотрел над собой, где над ним, на потолке, был нарисован непонятный символ.
— Увидел? — хихикнула сестра, — А теперь взгляни что над второй койкой. Подожди секунду, я мигом.
Девушка выскочила из камеры и через пару секунд вновь появилась на пороге.
— И там тоже самое. Над койкой, где была Мара, точно такой же знак.
— Ты можешь, наконец, внятно объяснить что это такое?
— Что это — объяснить не могу, но именно такие знаки и множество похожих на них какая-то зараза периодически рисует у нас в клинике. Точнее, у меня в клинике, посколько ты там уже не работаешь.
— Ты меня уволила? — выпрямляясь, с удивлением спросил Антон, но тут издали послышался шум от шагов нескольких человек, которые бежали по длинному коридору явно к камерам.
— Рин, — Антон с улыбкой посмотрел на внезапно разозлившуюся сестру, которая, материализовав в руке клинок, который сейчас был совсем небольшим, не более полуметра, как раз такого размера, что бы можно было работать в узком коридоре. — Разберись с ними и, прошу, дай мне ещё пару минуть, да не забудь о «щите».
— А то я сама не знаю, — буркнула девушка в ответ и, впервые за всё время пребывания в подземелье, улыбнувшись, опустила полумаску на лицо, выскальзывая из камеры навстречу незванным гостям.
Вскоре издалека до камер донеслись удары металла о металл, какие-то странные щелчки и длительное шипение, похожее на стравливаемый баллон со сжатым воздухом. Прошло не так много времени, как в камеру зашли двое мужчин, сзади которых виднелась фигура Арины.
— Тошка, ослики не нужны? Уступи место помощникам. Эти двое сейчас отнесут наших беспомощных клиентов к входным дверям из здания. Мы-то двоём тех не сможем зараз упереть, а эти — смотри какие здоровые. Ну-ка, мальчики, подняли каждый своего и понесли за мной. Идём аккуратно, не спотыкаемся и ношу не отпускаем. Случится такое ненароком — накажу так, что до конца дней буду в кошмарных снах являться.
Мужчины, словно роботы, только хотели поднять пленников, как тех стало выворачивать наизнанку.
— Как не вовремя, — скривала лицо девушка. — Нет бы раньше. А сейчас сиди, жди, когда очухаются.
— Пара минут и всё кончится, — Антон раздвинул веки и заглянул в глаза ближайшему пленнику. — Их, судя по всему, и не кормили нормальной пищей. Больше похожи на узников концлагеря. Вот… Появилась реакция на свет… Соображать стали понемногу…
— Подождём, время есть. Но я не стану заходить — в коридоре воздух посвежей, да и не воняет как внутри. Кстати, а чего Мара-то до сих пор в отключке?
— Откуда я знаю? — раздражённо ответил Антон и, сделав шаг, присел у тела девушки. Приложил руку к голове, потом к шее. Повернул её лицом к себе и, неожиданно, хлестанул рукой по её щеке.
Мара вздрогнула и внезапно открыла глаза.
— Антон? Ты? Я. Где?
Молодой человек поднял взгляд на сестру.
— Представляешь, эта дура, а иначе её не могу назвать, остановив одно из сердец, загнала себя в клиническое состояние, близкое к коме. Нет, что бы сражаться за свободу, так нет, была готова умереть, но никого не выдвать. Скажи, это нормально? У НИХ, кажется, мозги и в самом деле работают не так как у всех мыслящих существ. Да все животные, пожалуй, будут биться до последнего за свою жизнь, а ЭТИ… Чуть что непонятное — сразу бах, и в обморок, готовясь умереть. Знаешь, сестрёнка, это нация явно рабов, не бойцов. Странно, что Свар не их породы. Забияка ещё тот. Наверное, пребывание в жёстких условиях нашей планеты научило того сражаться. А ЭТИ, — он встал и головой показал на так и лежащую на полу девушку, — попали в такую среду, что, наверное, легко оцарапав руку, уже готовятся к неизбежной смерти. Фаталисты, мля. Не люди, а… цветы в горшке. Только бери и поливай, если хочешь, что бы остались в живых.
— Потом разберёмся кто, откуда, зачем и почему. Те двое пришли в себя? Если да, пора валить отсюда, пока в здании вообще все не очухались окончательно.
— Давай, Рин, командуй, а мне ничего не остаётся как этот «цветуёчик» до дверей нести. Пока она хлопает глазищами, но в себя окончательно так и не пришла.
— Эй, мальчики, подняли ребятяшек с кроваток и понесли за мной. Готовы? Хорошо. Ать-два, ать-два.
Пока шли подлинному коридору, Антон заметил после одного из поворотов два валяющихся парализатора у стены, а чуть дальше, рядом с бесчувственным телом здоровенного мужика, несколько железяк, что раньше были, как он понял, автоматом с насадкой для бесшумной стрельбы.
Наклонился и отстегнул рожок. Выщелкнул патрон и поднёс ближе к глазам. Осмотрев, сунул в нагрудный карман.
— «Да, малышка, даёшь стране угля, — хмыкнул про себя Антон. — Самому отмороженному дала по башке, нашинковав прямо у него в руках автомат, а этих двух, что впереди меня идут, как и с Лизу ранее, взяла под полный контроль. Силушка у тебя явно возросла. Теперь и мне каждое слово придётся контролировать, а то и со мной так будет — раз, и будешь ей, словно собачка, тапочки в прихожую нести».
— «А что, это идея», — до Антона донеслась мысль сестры, приправленная каким-то чувством, скорее, иронией (мысли, воспринимаемые другим человеком, никогда не имели интонационного и эмоционального окраса). — «Надо будет попробовать. Интересно ведь как ты смотришься с моими тапками в зубах».
— «Арин. Ты стала жестокой за те две недели, что мы не виделись».
— «Ха! Это я ещё себя сдерживаю. Знал бы, как мне хотелось ещё там, в кабинете, с разворота вмазать ногой по накрашенным ботексным губам Лизоньки. Вот каким-то чудом, но сдержалась».
— Когда та было под полным твоим контролем?» — задал провокационный вопрос Антон.
— «Знаю, что хочешь меня обидеть, но нет. Я бы её сначала привела в полный порядок, а вот потом и вмазала бы. Что бы прочувствовала всё до конца, что мы сами ощутили на своё шкуре. Курица драная, возомнила о себе непонятно что. Я ещё потребую с Братства денежную компенсацию за ремонт помещений клиники. Знаешь сколько наши девчонки штукатурки содрали с потолков, пока эти символы убирали? Так ещё и на стенах полно было. Сейчас клиника выглядит как после потопа, повсюду пятна. Жуть. А столько мы год назад денег вложили в ремонт!!! И что, оставлять это без последствий? НЕТ! Будут кукарекать — пойду разбираться уже с Хранителями. Они такие как мы, так что никуда не денутся — отдадут деньги. Откуда возьмут — мне пофиг. Хотят — пусть свои отдают, хотят — с Лизки снимают, но ремонт надо делать, без этого никак».
— «Так, может, пусть сами и делают?»
— «Ты с головой дружишь? А если чуть подумать? Хочешь, что бы под видом ремонта они опять нам насовали повсюду «жучков»? Антон, что-то с тобой и в сомом деле не то. Гляжу, несёшь свою… «разведчицу» и мозги от её вида киснут. Ну, ничего. Оправим их далеко-далеко отсюда и, надеюсь, рядом со мной вновь появится брат, а не тот овощ, что в данный момент плётся где-то позади»
— «Арин. Может хватит хамить? Выходишь за рамки».
— «А ты уже вообще потерялся за ними. Всё, замолк. Встал позади «мулов» и жди команды на дальнейшее движение. Я ушла вперёд».
Девушка дошла до лестницы и, создав аокруг себя максимальный «щит», стала медленно подниматься.
Один пролёт, другой… Подпрыгнула и дальше пошла по широкому поручню. Аккуратно выглянула в коридор первого этажа. Что было дальше, поскольку проход имел ещё изгиб, не видела, поэтому, предупредив Антона, что пойдёт дальше, спрыгнула на пол и сделала один осторожный шаг, когда услышала мужской голос, усиленный множеством динамиков.