- Понятно… - протянула девушка и с её лица сползла привычная улыбка. – Это папа попросил лично?
- Не совсем. Это касается, как я понял, последствий вчерашнего возвращения в город.
- А что вчера было? – заинтересовалась Настя. – Вы мне так ничего и не рассказали о поездке в Москву.
- Да что-то непонятное, мам, – улыбнулся Антон. – Судя по всему, мы настолько себя хорошо показали, что нас не хотели отпускать, пока не вылечим чуть ли не всех больных в городе. Пришлось вырываться из одушающих объятий.
- Какашка ты, сынуля, - иронично улыбнулась Настя. – Как будто я не понимаю, что Вы попали в какую-то передрягу, после которой стало лихорадить всю страну. Мне вчера весь вечер звонили с разных городов и взволнованно спрашивали - приехали Вы или ещё нет. Так что не надо вешать маме лапшу на уши. Неужели думаешь, что рядом с тобой настолько дурная и глупая женщина, которая ничего не видит, не слышит и не понимает?
- Мамуль, - потянулся к Насте сын, но та легко, но звонко ударила по его протянутым рукам.
- Вот когда поймёшь, что мне можно доверять, и осознаешь, что мама есть мама, и она одна у тебя, тогда и разрешу себя поцеловать.
- Мамочка, но мы просто не хотели тебя расстраивать, - потянулась Арина к матери, но Настя вновь отшатнулась.
- Дети. Доверие и искренность в общении должены быть обоюдны. Иначе это не семья, а просто совместное проживание под одной крышей. И вспомните, наконец, что я как была, так и осталась ЗАЩИТНИКОМ, кстати, выше Вас рангом. И форму свою поддерживаю постоянно в отличие от Вас. А сейчас забирайте отца и проваливайте по своим секретным делам, о которых даже матери не можете ничего сказать. И последнее. Если Вы до часа дня не вернётесь – я одна поеду к Кате, ясно?
Выйдя из квартиры, все трое остановились у лифта и посмотрели друг на друга.
- Чего это сегодня с мамой? – удивлённо спросила Арина. – Со мной была как всегда – нежная и близкая, а как зашёл Антон, так её словно подменили…
- Мама обижается, что Вы с ней не делитесь своими радостями и тревогами, - грустно ответил Ярый-страший. – Ей и со мной одним не сладко, а тут и вы резко повзрослели, став более замкнутыми. Мама есть мама. Она всегда переживает за детей, какими бы те ни были. Ей и горести и радости нужны – тогда она чувствует себя сопричастной к жизни детей, а не кухаркой и уборщицей в общем доме.
- Пап, как ты можешь такое говорить? – возмутилась дочь. – Мы ведь делимся…
- Арин, папа прав, - перебил сестру Антон. – Прав во всём и нам надо вести себя иначе. Мама – это самое близкое существо на всём белом свете, что у нас есть.
- Мама и папа, - поправила брата Арина.
- Да. И папа…
Глава 10.
Арина, опередив своих мужчин, первой открыв дверь, вышла на улицу, зажмурившись от яркого весеннего солнца, что светило прямо в глаза. Она сделал ещё один шаг, и почувствовала лёгкое дуновение ветра у самого лица.
- ЩИТ, - прокричал-простонал её брат, заваливась вместе с отцом в проём двери. – Щит ставь, Рин!!!
Девушка никогда до этого даже не пыталась в одиночку создать «Щит», но сейчас бросила все силы, что бы он появился, видя, что её отец и брат упали в тамбур между дверьми и входная дверь под воздействие доводчика плавно закрывалась, оставляя её одну на улице.
Каким-то неимоверным прыжком она успела протиснуться в тамбур, споткнулась, упав рядом с родными… Секунду спустя армированное стекло наружной двери разлетелось брызгами, осыпав лежащих мелкими осколками, а вслед около ручки двери появилось ещё одно отверстие.
Девушка увидела, что её брат с трудом оттащил отца к стене и буквально навалился на него, закрывая своим телом.
- Рин, защиту не снимай. Я не могу помочь, извини. Если больше выстрелов не будет – попробуй, не вставая, открыть внутреннюю дверь. Здесь мы как на ладони. Странно, что вообще ещё живы.
Девушка рывком пересекла крохотный тамбур и, не поднимаясь, потянула ручку двери вниз, толкнув от себя. И снова, теперь уже в коробку внутренней двери, вонзилась пуля, осыпав лежащих пылью от штукатурки и крошеного бетона.
- Держи дверь, – прошипел Антон и с силой потянул отца через порог. – Молодец. Сейчас сделай всё, что бы мы смогли вызвать лифт и подняться к себе. С улицы это место не просматривается, но если за нами войдут, то…
- Тошка, что с тобой? Что с папой?
- Папе в голову вскользь, там только ссадина, ну и, возможно, сотрясение, а мне вот досталось – чувствую, бок насквозь. Я ведь отца успел прикрыть и оттолкнул, когда увидел блеск прицела – стреляли справа, с лестницы соседнего дома. По-моему, четвёртый этаж.
- Ты лучше сейчас молчи. Потом расскажешь.
Арину всю трясло, но она нажала кнопку вызова лифта, который, к счастью, так и оставался на первом этаже, и втащила в открывшийся лифт сначала отца, а потом и брата, который, судя по его безвольной голове, потерял сознание.
Когда лифт поднялся на этаж и дверь открылась, Арина мысленно закричала, зовя на помощь маму, зная, что та, хоть и не способна поддерживать мысленный разговор с детьми, но всегда чувствовала, когда её мысленно зовут.
Через пару секунду дверь в квартиру рывком распахнулась и оттуда выскочила женщина, которая, ничего не спрашивая, сначала на руках внесла в квартиру сына, а потом, вместе с дочерью, втащила и мужа.
- Мам, - с трясущимися губами, Арина старалась помочь матери снять с брата лёгкую куртку и футболку. – Давай я сама, а ты принеси нашу тревожную медсумку – она в моей комнате у окна. Прости, меня ноги не держат…
Настя метнулась в комнату, и через миг в руках дочери оказался необходимый комплект для оказания неотложной помощи.
- Дочь, - рявкнула женщина, видя дрожащие руки Арины. – Возьми себя в руки. Ты же врач, так и веди себя соответственно. Не будь тряпкой. Ты сейчас как никогда нужна брату и отцу. Ну же!!!
Арина посмотрела с изумлением на бешеную маму и… на неё сошло какое-то если не веселье, то спокойствие точно.
Достав из сумки ножницы, она, не раздумывая, разрезала любимую футболку брата, краем сознания отметив, что ей будет не сдобровать, когда её половинка об этом узнает. Осмотрела входное и выходное отверстия, а затем, закрыв глаза и зашипев как бешеная тигрица на маму, что бы та замерла и не шевелилась, попыталась отрешиться от всего и войти в состояние, в котором они с братом проводили диагностику, правда самостоятельно никогда не входила в это медитативное состояние, только следуя за сознанием брата, который и был ведущим в их тандеме.
С первого раза не получилось, со второго тоже. Третий. Четвёртый раз… Арина стала паниковать и, только почувствовав, что брат начинает приходить в себя, скользнув в его сознание, смогла отключиться…
- - -
Настя впервые видела сам процесс работы её детей. Вот девочка сначала запаниковала, а потом, в один миг, отключилась от всего, а её руки стали, как женщине показалась, нет, не светиться, а выглядели так, словно между тонкими пальчиками появились видимые множественные разряды электричества, от чего создавалось впечатление именно что светящихся рук. Арина сначала положила руки прямо на рану, из которой продолжала течь кровь, а через минуту попыталась одной рукой перевернуть брата, вторую так и не убирая с раны.
Настя, увидев, что нужна помощь, подскочила к сыну и аккуратно перевернула его на здоровый бок, держа голову и упираясь другой рукой в спину, что бы её мальчик сохранял нужное положение.
Арина закрыла ладонями уже оба отверстия и вновь замерла.
В прихожей было тихо, лишь слышался какой-то непонятный треск, словно где-то далеко-далеко искрил полуоборванный электрический провод.
Женщина не отводила глаз от лица дочери, которое с каждой минутой становилось всё бледнее и бледнее.
- Мама, я всё... – прошептала Арина и, потеряв сознание, завалилась на брата.
- Да что ж такое, - закричала Настя и сначала, приподняв дочь, положила её на спину рядом с братом, а затем, взяв в руки индивидуальный перевязочный пакет, разорвав упаковку, плотно перебинтовала сына и, оставив его лежать, посмотрела на мужа. С первого же взгляда было понятно, что рана не опасна, но здоровенный клок кожи с волосами, что висел над ухом, пугал женщину. Аккуратно промокнув и убрав с головы и шеи кровь, она прижала марлевой подушкой лоскут кожи к голове, пытаясь не причинить вреда больше, чем было, и плотно перебинтовала голову, да так, что когда закончился третий бинт, у Сергея не замотанными остались только глаза.