— Ясно. Я все время забываю об этом, — добавил он совершенно серьезно, — о том, что ты… о твоей беременности.
— Ай-яй-яй, — пробормотала Марта, — как можно?..
Они уже выбирались из Москвы, машины пошли пореже, снег лепил в стекла, «дворники» мерно постукивали, приемник взахлеб пел про то, «как в сказке придет Новый год, миллионы огней на елках зажжет…».
— Данилов, как ты будешь встречать Новый год?
— Я еще точно не знаю. Лида хотела куда-то в Юго-Восточную Азию, но пока мы ничего толком не решили. А ты?
— Я скорее всего останусь где-нибудь в Кратове, хотя пока толком еще…
— А Петя? — неожиданно перебил ее Данилов.
— Петя? — удивилась Марта. — Петя, наверное, поедет в город Гомель к мамочке. А при чем тут он?
— Марта, я не понимаю. У тебя же будет ребенок.
— Будет, — согласилась Марта.
— А… свадьба? Будет?
— Ты вчера у меня уже спрашивал, Данилов. Может, и будет. Даже скорее всего. Петя — человек решительный.
— А почему тогда он на Новый год поедет… в Гомель?
— Я не знаю, — сказала Марта, — вполне возможно, что он поедет не в Гомель, а в Мелитополь, к примеру. А что? Ты хочешь поехать с ним?
— Ужас какой-то, — серьезно заявил Данилов, — сегодня с тобой невозможно разговаривать.
— Со мной всегда трудно разговаривать. Я вся такая… внезапная, Данилов. — Ей не хотелось больше говорить о Пете. — Смотри, что это там такое? — С преувеличенным любопытством она привстала на сиденье и вытянулась в сторону, почти перегнувшись через Данилова и оказавшись вдруг очень близко к нему.
Данилов глянул влево, но ничего особенного там не увидел, зато неожиданно обнаружил, что от нее пахнет чем-то свежим и легким, похожим на Симфонию соль-минор Моцарта. Иногда по старой памяти в голове у Данилова сначала появлялась музыка, а уже потом — человеческие мысли. Эту музыку в своей голове Данилов ненавидел. Она мешала ему стать таким, как все. Нормальным.
— Что это такое?
— Что?
— Ну вон! Шатер в чистом поле, а к нему очередь. Ты что? Не видишь? Ты же здесь каждый день ездишь!..
Данилов наконец понял, о чем речь.
— Это не шатер в чистом поле, — сказал он, — это пирамида. Она гармонизирует пространство.
— Что? — с изумлением переспросила Марта и плюхнулась обратно на сиденье. — Что она делает?
— Гармонизирует пространство, — объяснил Данилов очень серьезно, — ее пропорции таковы, что вся космическая — или тантрическая, я точно не запомнил — энергия концентрируется у нее внутри, а снаружи достигается полная и стабильная гармония. Кабачки растут, вирусы гибнут, вода в мороз не замерзает, ножи сами затачиваются. На обратной дороге можем подъехать и зарядиться. Хочешь?
— Немного тантрической энергии мне бы не помешало, — сказала Марта, оглядываясь на диковинное сооружение посреди белого поля и вереницу припаркованных на обочине машин. — А ты уже заряжался?
Данилов только посмотрел на нее и ничего не ответил.
— Прелесть какая! — Марта снова оглянулась. Сооружение все еще виднелось сзади. — А откуда ты знаешь про энергию и про гармонизацию пространства?
— В Интернете прочитал, когда в первый раз увидел. Ты что? Не слышала?
— Нет. И еще я не поняла, ты сам заряжался?
— Я против ханжества и мракобесия! — объявил Данилов. — Конечно, здесь значительно меньше машин, чем на Минке. Хотя пятьдесят третий километр — далековато.
Он думал о своем доме, и ему наплевать было на гармонизацию пространства посредством водружения в чистом поле картонных пирамид и на тантрическую — или какую там? — энергию наплевать тоже. Он вез Марту, чтобы показать ей свою работу, которой гордился, и думал только об этом.
Марта улыбнулась, глядя в окно на белое поле, неподвижно лежавшее до синей кромки дальнего леса.
Она знает его всего — вдоль и поперек, сверху донизу и еще немного наискосок. С тех пор, как он угощал ее пирожными и кофе в крошечном темном кафе в центре старой Риги, прошло пятнадцать лет — вполне достаточно для того, чтобы научиться не строить себе никаких иллюзий.
Ну и что?
Ничего.
Она знает, как он думает, как молчит, как отчетливо выговаривает слова, когда сердится, какие предпочитает галстуки и что ест на завтрак, и это нисколько — даже чуточку! — не приближает их друг к другу.
Да что с ней такое, на самом-то деле! Что она выдумала?! Зачем ей к нему приближаться?! Она уж и так приблизилась настолько, что ночует у него в квартире, и готовит ему ужин, и утешает его, когда после разговоров с родителями ему непременно требуется утешение, и мчится к нему по первому зову, и проводит с ним куда больше времени, чем с самым любимым из своих любовников!