— Я не звонил, — сказал Данилов, — мне незачем было звонить.
Тимофей перевел тяжелый взгляд на начальника своей охраны, и тот, очевидно, что-то такое понял из этого взгляда, что было непонятно остальным, так как спросил у Данилова холодно:
— Вы сюда во сколько приехали?
— В начале одиннадцатого. Наверное, минут десять. — Он посмотрел на Марту. — Ты не помнишь?
— Нет, — сказала Марта.
— А откуда ехали?
— Что?
— Откуда вы ехали?
— Из дома, — ответил Данилов растерянно, — я живу на Сретенке, в Последнем переулке.
— Девушку где забирали?
— Нигде не забирал. — Тон у Данилова изменился, стал ледяным и сухим, как корка на вчерашней луже. — Мы вместе поехали из моей квартиры.
— Звонили в половине одиннадцатого, — доверительно сообщил главный охранник Данилову, — вы в это время уже из Москвы выехали. Следовательно, могли звонить только с мобильного. Позвольте ваш телефончик. И ваш тоже, — добавил он в сторону Марты.
— Мой телефон в машине, — хрипло сказала Марта, — в сумке. Я его не вытаскивала.
Охранник качнул головой, и кто-то из подручных, хрустя разбитым стеклом, вышел за дверь.
— Сейчас посмотрим.
Даниловский телефон у него в руке по-мышиному пискнул, потом еще и еще раз.
— С этого телефона не звонили, — заключил охранник безразлично, — сейчас посмотрим второй.
Марта перевела дыхание.
Про свой телефон она все знала совершенно точно. Ее телефон Тимофею Кольцову не звонил.
— Здесь тоже чисто, Тимофей Ильич. Не было звонка.
— Может, просто запись удалили? — поинтересовался олигарх, ни на кого не глядя, и Марта снова напряглась так, что застучало в висках, хотя знала — знала совершенно точно! — что ни Данилов, ни она сама Тимофею Кольцову с утра пораньше не звонили.
— Нет, Тимофей Ильич. Ни с того, ни с этого телефона сегодня утром вообще никуда не звонили. У этого последний звонок вчера в восемнадцать пятьдесят, а у того в девятнадцать тридцать четыре. Кому вы давали номер Катерины Дмитриевны, господин Данилов?
Сухой лед на луже стал еще крепче, как будто ударил мороз.
— Никому не давал. С вашего разрешения я закурю.
— Ваши сигареты нужно выбросить, — вдруг сказала жена олигарха и подошла поближе, — они все в крови. И платок вы в карман сунули напрасно.
Порывшись в длинном и узком ридикюле, она выудила пачку сигарет и протянула ее Данилову.
— А свои выбросьте.
— Спасибо.
Данилов вернул ей пачку, и она тоже прикурила и неожиданно помахала рукой перед носом своего мужа, как бы разгоняя дым. Муж посмотрел на нее недовольно. Марта съежилась.
— Мнения какие будут? — спросил Кольцов и обвел взглядом свою команду, а также Марту с Даниловым. — Что тут такое? Местная братва по пьяни веселилась? Или из сумасшедшего дома кто набежал?
Под его взглядом охрана постно опустила глаза и как будто сдала назад, к измазанным краской стенам, хоть и не двинулась с места.
Как же с ним жена живет, неожиданно подумала Марта, когда на него даже смотреть страшно? С ним же надо за одним столом сидеть. В постели лежать. Детей от него заводить.
Тимофей Ильич усмехнулся змеиной усмешкой, снял очки и стал их рассматривать.
— Почему один человек дежурил? Где его напарник? И что это вообще за лох, которому можно просто так по башке дать?! Это наша служба безопасности таких на работу берет?!
Главарь охранной банды моментально утратил свой начальственный вид и как-то даже в размерах уменьшился, и широкая кожаная спина стала не такой уж широкой и кожаной.
— Тех, которые не в личной охране, Владимир Алексеевич на учебную базу не отправляет…
— Плевать я хотел на базу! — монотонно сказал Кольцов, надел очки и снова посмотрел на свою свору. — Дудникова найти сейчас же. Покажу я ему учебную базу!.. Здесь все осмотреть, сделать как надо. Отпечатки, пальцы, следы — не мне вас учить. Охранника, как только придет в себя, допросить. Рабочих и… остальных, — короткий взгляд в сторону Данилова, — сюда не пускать. В милицию не сообщать. Сами разберемся.
— Подожди, Тим, — вдруг вступила жена олигарха, и все на нее оглянулись.
Она подошла, очень высокая, даже слишком, — может, от каблуков? — в норковой шубке и бриллиантовых серьгах, которые сверкали как-то сами по себе, независимо от серого бессолнечного ноябрьского света. Подошла и взяла своего мужа за руку.
— Вечно у тебя одно и то же, — сказала она ему сердито, — этих допросить, тех посадить, а Дудникову — выговор! Ты что, в самом деле думаешь, что весь этот… — она обвела глазами следы разрушений, — все это дерьмо имеет отношение к тебе?