Я редко возражала против его желаний, как физических, так и любых других: собственно говоря, куда проще угодить тому, кто говорит о том, чего он хочет, прямо и открыто. Я даже чувствовала что-то вроде облегчения — по крайней мере, не нужно без конца читать его мысли и подстраиваться под них, как было с большинством мужчин до него. Но это требование казалось просто нелепым. Там, где я выросла, было не принято наносить на лицо несколько слоев косметики перед каждым выходом из дома.
— На пляж? Неужели и там обязательно быть ярко накрашенной?
В ответ на это мягкое возражение он нахмурился и сердито произнес:
— Да, Хеди. Помада подчеркивает форму твоих губ.
Такая настойчивость меня удивила. Так он себя не вел с того самого дня, когда потребовал, чтобы я непременно надела на свадьбу платье от Mainbocher. Куда подевался тот мужчина, что ценил во мне независимость суждений и силу характера?
Все же я сделала так, как он просил. Мы спустились по лестнице и прошли через фойе, обставленное в венецианском стиле, с легкими вкраплениями византийских и мавританских мотивов. Отель Excelsior был огромный — больше семисот номеров, три ресторана, несколько террас, два ночных клуба, десять теннисных кортов, частный причал для яхт и, разумеется, собственный пляж. Только до пляжа от нашего номера приходилось идти чуть ли не полчаса.
Мы вышли под слепящее итальянское солнце. Надвинув шляпку пониже, чтобы широкие поля прикрывали глаза, и поправив темные очки, я поплотнее завернулась в шелковое кимоно и взяла Фрица под руку. Когда набережная стала уже и идти под руку стало совсем невозможно, он зашагал позади, бдительно поглядывая по сторонам. Так мы и шли до самого моря.
Перед нами простирался пляж Лидо, барьерный остров, отделяющий Венецию от Адриатического моря. Тут и там среди песка торчали пляжные кабинки и шезлонги, оккупированные элегантными отдыхающими в костюмах из европейских журналов мод, но небывалый восторг вызывало у меня не это, а шум волн и крики чаек. Я вдохнула соленый воздух и на короткий миг вышла из роли фрау Фриц Мандль и снова стала самой собой.
Это ощущение, впрочем, сразу пропало, как только Фриц небрежно поднял руку, чтобы подозвать пляжного официанта. Молодой паренек в полосатой рубашке резво подбежал к нам с перекинутыми через руку полотенцами.
— Чем я могу вам помочь? — спросил он по-немецки, с сильным итальянским акцентом. Как он догадался, что мы говорим по-немецки? Должно быть, работники отеля, привычные к толпам иностранных постояльцев, научились определять их национальность по каким-то своим приметам.
— Нам нужно два шезлонга и два зонтика.
— Сию минуту, — отозвался юноша и повел нас к двум последним незанятым шезлонгам на всем пляже. Шезлонги, обтянутые тканью в красную полоску, той же расцветки, что и рубашка молодого человека, стояли позади всех, и неровные ряды отдыхающих загораживали вид на море.
За те несколько дней, что мы провели в Excelsior, я успела разобраться в иерархии, в соответствии с которой распределялись пляжные шезлонги. Места в первых рядах, у самого моря, доставались лишь самым богатым и родовитым. Другие, не столь важные, постояльцы довольствовались шезлонгами подальше от воды — там, где удастся занять место.
Фриц еще не успел открыть рот, а я уже знала, что он сейчас скажет юноше.
— И почему вы решили, что это подходящие места для нас?
— Прошу прощения, но все остальные шезлонги уже заняты.
— Скажите вашему управляющему, что один из постояльцев хотел бы с ним поговорить. Меня зовут герр Мандль, и я буду ждать его здесь.
Бедный парнишка так и обмер. Когда он наконец отважился заговорить, голос у него дрожал.
— Как вы сказали — герр Мандль?
— Да. У вас что, туго со слухом? — рявкнул Фриц.
— Примите мои самые искренние извинения, герр Мандль. Хозяин отеля предупредил, чтобы вам оказывалось особое внимание, что вы близкий друг самого… — Юноша осекся, не договорив, но я-то знала, о ком речь. — Я оставил для вас два лучших места, но прошло несколько часов, а вас все не было, вот я и разрешил занять эти шезлонги другим постояльцам.
— И наверняка за хорошие чаевые.
Лицо юноши вспыхнуло так, что стало одного цвета с рубашкой.
— Я доложу управляющему, что вы хотите с ним поговорить, но сначала позвольте мне, пожалуйста, выполнить вашу просьбу.
Фриц бросил на него скептический взгляд, но все же слегка кивнул в знак согласия. Мы смотрели, как юноша сломя голову бросился перетаскивать оба оставшихся шезлонга в новый, импровизированный первый ряд. Теперь мы заслоняли вид нескольким недовольным отдыхающим из того ряда, что был первым изначально, наверняка заплатившим солидные суммы за лучшие места.