Вскоре стук моих каблуков потонул в жужжании аппаратуры и низком гуле голосов. Мое появление на съемочной площадке не произвело никакого фурора. Вокруг кипела работа: плотники, рабочие сцены, реквизиторы, актеры и статисты с азартом делали свое дело — воссоздавали настоящий североафриканский город здесь, в павильоне, в Америке. Мне были не в новинку театральные декорации, но эта сложная конструкция была не похожа на те, с которыми я имела дело раньше в спектаклях и в кино. Она казалась огромной и очень реалистичной. И я растерялась.
С чего я взяла, что моего коротенького опыта в европейском кино будет достаточно, чтобы вписаться в Голливуд?
Когда никто так и не удостоил меня вниманием, я набралась смелости и направилась к седовласому, суровому на вид мужчине, вокруг которого, казалось, и кипел весь этот неугомонный улей. Может быть, он мне что-то подскажет. Он поднял глаза, оторвавшись от довольно жаркого спора с оператором, и уставился на меня. Наконец он воскликнул:
— А вы, должно быть, и есть наша Габи?
С облегчением от того, что меня узнали, я протянула ему руку. По его властной манере говорить я догадалась, кто он.
— Это я, сэр. А вы мистер Кромвель?
Мы пожали друг другу руки, и он сказал:
— Да, это я. Но, пожалуйста, зовите меня Джон.
— И вы, пожалуйста, зовите меня Хеди. Я рада, что мне выпала честь стать вашей Габи.
Мистер Кромвель оглядел меня с ног до головы.
— Вы действительно неотразимы, как и уверял Майер. И это хорошо, потому что мы имеем на вас большие планы в этой сцене.
Это заявление о «больших планах» на Габи меня порадовало и обнадежило. Сюжетная линия «Алжира» изобиловала приключениями и загадками, но моя героиня в самых интересных сценах даже не появлялась: она была всего лишь «запретным плодом» для главного героя, похитителя драгоценностей Пепе. Такой подход меня не удивил: женские роли в Голливуде были по большей части декоративными, но возможность добавить Габи фактуры и живости была заманчивой, хоть и неожиданной. Я уже рисовала в своем воображении сцены, где она будет участвовать в поисках сокровищ, а не сидеть молча, лишь для того, чтобы украсить картину своим присутствием. Но, что бы ни вышло из моей роли, сам размер съемочной группы и количество подсобных рабочих напоминали о том, что следует быть благодарной за предоставленную возможность.
— Я очень рада это слышать, мистер Кромвель… то есть Джон. У меня есть свои идеи о том, как можно оживить образ Габи, и мне бы очень хотелось обсудить их с вами.
Брови Джона недоуменно сошлись над переносицей, но он ничего не ответил прямо на мое предложение.
— Ладно, вот что: давайте-ка познакомим вас с нашим кинооператором, Джеймсом Вонг Хоу. Он для вас задумал кое-что особенное.
Мы прошли через весь павильон в угол съемочной площадки, где уже был выстроен узкий переулок карликового размера, из искусственной глины. Невысокий китаец в берете и шейном платке отдавал распоряжения двум операторам по поводу расстановки оборудования и троим рабочим сцены, сидевшим на крышах глиняных домов, по поводу углов освещения.
— Джимми, а вот и наша Габи, — окликнул его Джон.
Мистер Хоу повернулся к нам.
— А, мисс Ламарр. Мы вас ждали. Сцена подготовлена для вашего первого эпизода.
— Ну, ты свое дело знаешь, Джимми. Оставляю ее в твоих надежных руках, — сказал Джон и ушел обратно в другой конец павильона.
— Вы готовы? — спросил мистер Хоу. Он не предложил называть его Джимми.
— Я знаю свой текст для этой сцены, мистер Хоу, но, к сожалению, у меня не было времени порепетировать с коллегами. И Джон упомянул, что у вас есть новые планы для этой сцены, но я не знаю какие.
— Пусть это вас не заботит, — ответил он успокаивающим тоном, словно говорил с оробевшим малышом. — Наши планы не потребуют от вас долгих репетиций.
— Ясно, — медленно проговорила я. Я все еще не очень понимала, чего мистер Хоу от меня ждет.
— Прежде чем снимать сцену со всеми статистами в кадре, нужно позаботиться о том, чтобы все камеры и освещение были установлены как следует. — Он взял меня за руку и поставил посреди переулка, на ступеньку, отмеченную лентой с буквой «X». — Я придумал для вас специальное освещение: свет будет падать сверху и отбрасывать четкие тени на ваши симметричные черты. Я ношусь с этой идеей много лет, но у меня никогда не было актрисы с таким идеально правильным лицом, как у вас.
— Спасибо, мистер Хоу, — ответила я, хотя его замечание звучало не как комплимент, а как простая констатация факта. Он приподнял пальцем мой подбородок, чтобы рассмотреть лицо под разными углами.