– Госпожа... – Роб попытался целовать ее руки, но Судьба царственно отстранилась.
– За что ты меня так благодаришь? Я всего лишь согласилась доказать тебе несостоятельность твоей же идеи. Я даже не обещала, что не буду тебе мешать. Дерзай, я всегда любила деятельных людей... Записывай.
– Кто она? – с готовностью отозвался помощник, присаживаясь.
– Косарева Дина, Россия, город N. Родилась два часа назад. В прошлой жизни – преуспевающий бизнесмен, не женат, прожил шестьдесят три года, детей нет. В позапрошлой – потомственный дворянин, женат, трое детей, умер в семьдесят. В позапозапрошлой – крепостной крестьянин...
– Одни мужчины, – подивился Роб. – И за что вы ее обрекли? Бизнесмен убил преуспевающего коллегу?
– Не умничай.
– Когда она умрет… то есть… должна умереть?
– Пиши дальше, увидишь.
– Госпожа…
– Ну что еще?
– А можно и я буду мужчиной?
– Уфф... я над этим подумаю. Пиши!
– Слушаюсь.
Глава 1. Дина
Есть что-то трагичное в дружбе,
окрашенной цветом влюбленности.
Оскар Уайльд
– Я приготовил нам завтрак. Бутерброды с арахисовым маслом, как ты любишь.
– Хорошо. – Дина даже не обернулась. – Принеси мне, пожалуйста, еще сигарету, пачка на тумбочке.
– Ты же обещала бросать... – мягко произнес парень, приобняв Дину за талию.
Она сделала рукой движение, недвусмысленно свидетельствующее о желании высвободиться, Степа немедленно отпустил ее и, съежившись, пробормотал:
– Сейчас принесу.
Он вновь появился на балконе – если бы кому-то вздумалось засекать время, он обнаружил бы, что прошло ровно семь секунд. Быстрее добежать до тумбочки, схватить сигареты и попасть обратно было просто невозможно. Впрочем, Дина вряд ли оценила расторопность Степы.
В последнее время ему казалось, что она вовсе его не замечает. Это так удручало беднягу, что не умей он усилием воли выбрасывать мысли об этом из головы, придумывая любимой всевозможные оправдания, он уже мог бы сойти с ума. «Такой уж у нее характер – не привыкла демонстрировать эмоции», – говорил он себе. И, надо сказать, был совершенно справедлив: если Дина говорила о чувствах, то сухо, скупо и по делу.
Ее поведение гармонировало с внешним обликом. Слегка угловатая фигура, почти полное отсутствие груди и довольно большой для девушки – сороковой – размер ноги (при не таком уж высоком росте). Спасти ситуацию могли бы женственный макияж, правильно подобранная одежда, каблуки и, конечно, длинные волосы. Однако Дина всем своим видом будто давала понять, что по достоинству оценила иронию природы на свой счет. Из одежды девушка носила исключительно свободные джинсы со свитерами, летом – с футболками (никогда – топы, юбки и шорты, не прикасалась она даже к обтягивающей одежде, будто желала задавить в себе всю женственность).
Прическа из иссиня-черных волос – короткая, под мальчика, часто – уложенная небрежно или не уложенная вовсе. На лице никогда, ни при каких обстоятельствах, не появлялся макияж. Если она чем-то и пользовалась, то только гигиенической помадой в суровые ветреные зимы. Элегантным туфлям Дина предпочитала грубые ботинки, летом – кроссовки и кеды. При этом назвать девушку спортивной никто бы не решился – она ни разу не вставала на лыжи, плохо каталась на велосипеде, всю жизнь прогуливала физкультуру и, кроме того, с последних классов школы дымила как паровоз (периодически «завязывала», по одной ей понятным причинам, и так же внезапно начинала снова).
Дина была потрясающе начитанна и, обладая феноменальной памятью, сыпала цитатами – и отнюдь не из женских романов. В поле ее зрения попадали и мемуары, и приключения, и экзотические романы восточных авторов, и сборники стихов... С презрением она отвергала только, как уже было сказано, сентиментальную романистику («чушь собачья»), детективы («если авторы не Конан Дойл и не Агата Кристи, это пустая трата времени») и психологические книги («с какой стати я должна следовать советам этих доморощенных знатоков?»).