Все существование Нади, несмотря на бесспорную цельность, напоминало бег белки в колесе – непрекращающийся, изнурительный, бесполезный. В подростковом возрасте, почему-то проникшись идеей конечности жизни, Надя стала пытаться «взять от нее все» – суетливо и довольно неуклюже. Из-за природной невезучести все начинания бедняжки либо были бесплодны, либо заканчивались плохо.
В ночных клубах она подсела на экстази и «слезла», только когда за нее взялась узнавшая обо всем Дина – взялась решительно и жестко. Зато никаких клиник не потребовалось, и родители Нади так ни о чем и не догадались.
Уезжая из клубов, она бесстрашно ловила «попутки», и один такой «улов» закончился плачевно: ее ограбили и избили. И, уж конечно, чудом выпросив телефон у сердобольного прохожего, позвонила она не домой – будить маму с папой, уверенных, что дочка ночует у подруги и готовится к зачету, – а Дине. Дина вызвала такси, приехала за подругой и около километра тащила ее до своего дома: водитель малодушно отказался сажать в салон залитую кровью пассажирку и уехал, напоследок бросив: «Вы бы «скорую» вызвали, а то умрет еще».
«Умоляю, не надо врачей... – прошептала Надя на это разбитыми губами. – Меня родичи убьют!». Дина коротко кивнула. К счастью, серьезных травм у Нади не оказалось. На следующий день, появившись перед семьей с тремя слоями тонального крема на лице и шее и в наглухо запахнутом халате, она прошелестела, что после ночных учений у нее болит голова и она полежит пока дома.
Еще несколько раз Надя возникала на пороге Дининого дома в слезах из-за очередного мачо: обманул, бросил, изменил... хотя какой смысл хранить верность девушке, которая убеждена, что на отношения с одним человеком можно пожертвовать максимум пару недель этой короткой жизни. Несколько раз Дине приходилось вести ее в аптеку за тестом на беременность – одной ей было почему-то страшно – к счастью, все обходилось и хотя бы до аборта у Нади пока не дошло.
Учеба на самом престижном факультете университета, – учеба, стоившая родителям Нади всех финансовых накоплений, – сильно страдала из-за жизненных установок девушки. Тратить время на скучные лекции и семинары ей не хотелось – в результате недоумевающим родителям («Наша дочь все время готовится к занятиям, даже ночами – что за звери эти преподаватели?!») приходилось давать Наде деньги еще и на «тройки» в зачетке. Впрочем, у девушки всегда был козырь в рукаве: «Нам приходится много работать с разными программами, а у меня ведь даже нет компьютера, а с телефона все это не то... у подруг все есть, но не будешь же лишний раз злоупотреблять их гостеприимством...». Родители качали головой: компьютера не было, потому что не было свободных денег – все уходило на Надину учебу. Замкнутый круг.
Надя тоже за все платила, но только здоровьем, нервами и временем, которое продолжало убегать. А жить все никак не получалось, стоило решить одну проблему – тут же появлялась другая. Все они были следствием ее собственных ошибок – тяжелым, часто постыдным следствием, о котором не расскажешь никому, кроме лучшей подруги. Из-за необходимости все скрывать появлялось чувство стыда и незащищенности, от которого Надя старалась сбежать – опять в гущу этой самой губящей ее жизни.
Дина выручала. Ни разу не ругалась (кроме случая с экстази). Спокойно приходила и делала все, что могла. Только ее можно было впустить в этот ад. «Мы должны быть снисходительными без желания исправлять других», – говорила она. Это была фраза какого-то Филдинга (или, может, Хилдинга – Надя точно не помнила).
Тот разговор подруг – о книгах и о жизни – стал лишь одним из тысячи подобных. Они редко бывали в чем-то единодушны. В жизни Нади с тех пор мало что изменилось – точнее, менялись декорации, но суть оставалась той же. Дина же за год прочитала кучу новых книг, поступила таки на новый факультет и достигла немалых успехов в новой работе. Еще несколько раз вытащила лучшую подругу из передряг, одолжив ей деньги и «прикрыв» ее перед родителями. Ну и, конечно, нашла нового близкого друга. Которому теперь, сидя на краешке дивана, рассказывала, что делала, пока он спал.
– Наверное, пойду в книжный прямо сейчас. Я бы ту книгу и вчера купила, даже просто для себя. Мне автор этот нравится, но, как назло, денег тогда не взяла.
– А сейчас взяла? – Степа уже не удивлялся тому, что, спонтанно убежав из дома посреди ночи, Дина могла положить в кошелек деньги с расчетом на покупку нового литературного шедевра (редакция возмещала ей эти расходы).